Читать Последние истории

На маленьких проселочных дорогах разметка зимой не видна. Лишь сдвинутые в стороны горы снега небрежными жирными штрихами очерчивают путь. Лучи фар вязнут в бесформенных обочинах, но открывают полукруг подвижной сцены, постоянно убегающей вперед в надежде отыскать наконец впотьмах своего актера. Дальний свет бесполезен, он извлекает из мрака одну только молочную зимнюю дымку, что нависает над миром.

«Застывшее дыхание трупа», – думает женщина за рулем; «дыхание трупа», оксюморон – слова противоречат друг другу, но вместе каким-то чудом приобретают смысл. Вот уже скоро большой перекресток, там она свернет направо, к югу, и наверняка отыщет на шоссе какой-нибудь мотель или пансионат. Пансионатов здесь полно, из темноты то и дело выныривают надписи: Freie Zimmer[1], «Комнаты», «Агротуризм», намалеванные на досках, что прибиты к заборам или придорожным деревьям. Журчит радио, тянется какая-то вялая дискуссия, но женщина не слушает.

Справа вдруг возникает из тумана темное, выделяющееся на снегу пятно. Женщина осторожно тормозит, поворачивает голову и видит на обочине собаку. Она лежит в мягкой снежной ямке, на боку, вытянув лапы, голова словно приподнята на подушке. Передняя лапа подогнута, пушистый хвост раскинулся веером. Вероятно, дворняжка, метис овчарки, но помельче, черный с подпалом, породы «судетское отродье», как здесь говорят. Пес кажется спящим – будто не устоял перед неожиданно возникшим во время прогулки непреодолимым желанием вздремнуть – здесь, сейчас, немедленно. Пришлось остановиться на бегу и наскоро устроить логово – в придорожном снегу, в метре от колес невнимательных автомобилей.

Фары на мгновение высвечивают пса, обнаруживают тайну внезапного сна и снова погружают в темноту.

Женщина прибавляет скорость, но напрасно, потому что дорога теперь идет под уклон; машина плывет по ней вниз, вот-вот оттолкнется от огромного трамплина и пустится в туманный ночной полет. Блаженное падение: сердце подпрыгивает, становится легким, невесомым. Женщина в упоении щурит глаза.

Справа из темноты появляется указатель «Бардо – Божков» – разводит умоляюще руками, будто настырный любитель ночного автостопа, – истерически требует от водителя принять решение. Быстрее, налево или направо, пан или пропал. Ну, давай же!

«Ничего не выйдет, дружок», – думает женщина. Дорога идет прямо, направление оптимальное и, если верить сказкам, самое надежное, путь наименьшего сопротивления, гарантированно ведущий к цели.

Сейчас начнется приличное шоссе, черное и твердое, прошитое по центру белой разметкой и посыпанное солью.

После обеда, когда, выехав из санатория, она спускалась по крутому серпантину в долину, ей пришлось остановиться перед самым поворотом – резким, скользким и опасным. Чтобы избавиться от наледи, асфальт не скупясь посолили. Дорогу перегородило стадо коров – не обращая ни малейшего внимания на гудки, они слизывали соль. Вид у них был спокойный и счастливый; мягкие замшевые веки опущены, взгляд упрятан за занавесью великолепных ресниц. Коровы лизали соль неспешно и серьезно – безучастно. В зимних металлических сумерках, посреди шоссе, это были уже не животные. Они казались существами, что шли к своему безразличию путем многолетних медитаций. Какой-то человек, видимо хозяин, отчаянно пытался согнать коров с дороги и метался между ними, охаживая палкой костлявые зады, но они не боялись криков, а может, попросту не слышали. Образовалась пробка, сзади нетерпеливо сигналили, кто-то из водителей вышел и, увидав, что происходит, закурил. «Коровы лижут асфальт», – передавал он назад. Люди отнеслись к этой информации спокойно – ясно, мол, что тут такого. Переглядывались чуть насмешливо – коровы лижут соль… Потом принимались протирать окна, хлопать багажниками, звонить по сотовым. Спустя некоторое время животные очнулись и, словно даже устыдившись своей внезапной слабости и устроенного замешательства, не дожидаясь пастуха, затрусили куда-то вниз.