Читать Небылицы и думы
© Текст. Иван Охлобыстин, 2020
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2020
© Фото, Андрей Федечко
Личная ниша
(Вместо предисловия)
Набрал в поисковике ВК свое имя и обрел шестьсот восемь себя. Фейки.
Я почитал истории некоторых из них и поразился разнообразию – от двенадцатилетней троечницы из Липецка до пятидесятилетнего инспектора таможенной службы. Я посмотрел фотографии в альбоме рыбака из Финляндии. Я наткнулся на злобнейшего отрока-тролля из неполной семьи, вынужденного таскаться по миру вслед то за мамой, то за папой. Я умилился наивной, сердечной чистоте барышни сомнительных заработков. Я «скрипнул зубами» в унисон уволенному в запас морпеху. Я улыбнулся престарелой даме, всю жизнь положившей на исследования творчества малоизвестного белорусского поэта. Я помолился с несколькими сотнями просто хороших людей под ником «Иван Охлобыстин». Трое из шестисот восьми умерли. Один в аварию попал, другой утонул, третий – неизвестно как.
В оставшихся шестистах пяти весь мир представлен. И светлые, и темные его стороны. Все «за», все «против».
Это как долго в Рождественскую ночь в зеркало глядеться. Можно заглянуть в собственную душу с «другой стороны».
В личную нишу массового бессознательного.
Часть первая
Если бы я был дьяволом
Как я сошел с лыжни
В субботу, за просмотром сериала «Сегун», на эпизоде прозрения Анджин-сана, я в который раз пришел к удивительному умозаключению: для того чтобы стать свободным от зависимостей, необходимо как минимум их приобрести.
Прежде, следуя этой противоречивой, но вполне практичной формуле, я приложил все возможные усилия, дабы увить свое кукурузное бытие веригами разной тяжести и плетения. Здесь было все: и аляповатые представления о гражданском долге, и неудобоваримые дружеские обязательства, и иссушающие мозг эстетические идеалы.
Так вот: по достижении возраста истинной половой зрелости упоенный соратник муз, сиречь я, Иван Охлобыстин, оказался в состоянии полной кабалы и услужения десятку-другому жизнерадостных трутней, в отличие от меня абсолютно не терзающихся устремлениями к вожделенной свободе. Они ее попросту имели от рождения по состоянию здоровья.
Так могло продолжаться бесконечно, когда бы прозаика (меня) не начала терзать ипохондрия и мигрень. Именно тогда мне на выручку и подоспела любовь. О любовь! Имя тебе – Оксана! Едва взглянул в ее глаза, как уже имел пятерых детей, стиральную машину «Индезит» и смерть в семидесятисемилетнем возрасте от анемии. Не знаю, что распознала она в свечении моих глазных яблок. Но первой ее фразой было откровение: «Честно признаться, до этого я жила только искусством».
Через семьсот тридцать семь дней четыре часа и восемь минут после этих слов, в воскресенье, я обнаружил себя в прихожей собственной квартиры натирающим мазью лыжи. Вообще-то, до лыж я охоч с роду не был. Не то чтобы брезговал, хотя и близко к сердцу не принимал. Мне всегда казалось странным, что взрослые и здоровые организмы суетятся между сосен, прилепив к ногам штакеты, вместо того чтобы, предположим, колоть рогатиной мишку-шатуна или на худой конец снулого демократа.
Но, так или иначе, я все-таки лыжи в прихожей мазал, а через какие-то полчаса, понукаемый женой, лез в тушинские придорожные кущи. Мимо нас то и дело бодро мельтешили соотечественники. Как мне казалось, в большинстве своем они страдали язвой, однако попадались анонимные алкоголики и граждане излишне нервных повадок.