Иван помедлил и погрузился в воду по пояс. Сначала он даже не понял, что это вода – настолько теплой, неотличимой она была от душного воздуха Приморского туннеля. Иван поднял автомат над головой и пошел вперед. В узком луче фонаря возникали то куски тюбинга, то остатки сгнивших кабелей. Гладь воды казалась бесконечной. Под зеленоватой мутной поверхностью таилась своя жизнь. Иван брел, водоросли обтекали его вокруг пояса. Вода промочила защитные штаны, прохлада дошла до кожи. В отсвете фонаря мелькала размытая тень «калаша».
Кланк! – донеслось издалека. Иван замер.
Он положил автомат на плечо, выключил налобник. Свет погас. Жесточайшая, глубокая темнота была вокруг. Звуки. В этой темноте что-то плюхало, принюхивалось, чавкало и жевало, рвало кого-то на части кривыми острыми зубами и шло дальше.
Иван ждал, борясь с желанием дать очередь из автомата.
Вспомнились рассказы про разбежавшихся зверей из зоопарка на Горьковской. «Спокойно. Только встречи с тигром мне и не хватало».
Выждав минуту, он включил фонарь. Это было как возвращение домой. Человек может обходиться без многого: без еды, без воды, но без света он просто ложится и ждет смерти, словно темнота высасывает из него последние силы. Иван повел головой. Зеленоватая вода колыхалась в узком луче.
Через двести метров будет выход на платформу. Самое смешное, что Горьковскую, где был зоопарк, открыли незадолго до Катастрофы. Перепуганные смотрители побежали вниз, спасаться, а зверей бросили. И сейчас наверху такое… Иван покачал головой, луч фонаря качнулся вместе с ним.
«Где же я видел эту штуку? – подумал Иван. – Ладно, разберемся на месте».
* * *
Станции в питерском метро строили на так называемых «горках», на подъеме туннеля. Поэтому в самом глубоком месте воды было по пояс, а ближе к «Приморской» стало по щиколотку. Иван замедлил шаг. Диод вяло моргнул, свет стал бледным.
Ну, вот. Батарейки сели.
Найдя место посуше, Иван достал зажигалку. Раскалив батарейку над пламенем так, что держать стало невозможно, вставил ее в фонарь и взял следующую. Батарейки протянут еще минут двадцать – пока будут остывать.