Читать Ничто и глупости

*цензура*

Пидорас Вадим нервно покуривал сигаретку на семнадцатом этаже бизнес-центра. Его диалог прервала одна можевистая дама сорока лет:

– Извините, у вас не будет сигареты?

– Пошла нахуй, падла! Ты сначала деньги зарабатывать научись, чтобы к людям подходить.

Дама отшатнулась в истерическом страхе.

– Я не понимаю! как можно стрелять сигареты в двух тысячах двадцатом году!.. Проблядь ебаная.

Вадим докурил и сбросил окурок вниз. Тот пал на причёску одного господина. Вадим поскорее выбежал из балкончика в свой кабинетик.

Через мгновение дверь вспотела от напряжённого стука: в неё стучал и насиловал её ударами тот самый господин с окурком в причёске. Он, естественно, не вынул из волос его, так как иначе нельзя было предъявить обвинение пидорасу Вадиму. Дверь в итоге поддалась.

– Господин человек курящий, я дико извиняюсь, – украдкой начал окурочный мистер, – но вы подкинули мне свинью! и прямо, знаете ли, в волоса… Я требую, извините, не знаю, как вас зовут, чтобы вы извинились и возместили ущерб, причинённый моей причёске (я ведь только из барбер шопа).

– Ты, этакое падло, не гони бочку на честных людей! Ты ведь, оно того, деньгами своими всё щеголяешь (вон – из барбер шопа! видите ли), а я должен перед таким продажным мышем извиняться? Я только харкну тебе в ебало! Тьфу! – и харкнул Вадим.

Мужчина, свесивши голову и честь, присмирев, вышел вон.

Вечером пидорас Вадим словил такси и бегом – в дом. Там поджидала жена и детишки, которых он искренне любил и совсем не был с ними таким же грубым, как с другими, незнакомцами. И считали Вадима пидорасом только другие пидорасы. А уж утро нашло.

Мой друг однажды решил устроиться на работку. Вшивое, конечно, дело, но не умирать же… Пошёл он, значит, в одну фирму, продающую пылесосы. Заходит в кабинет, прежде постучав, и говорит:

– Здравствуйте, я по объявлению, мне работа нужна.

– Здравствуйте-здравствуйте! Скажите…

И тут пошёл разговор. Складно выходило и мой друг даже как-то особенно почувствовал себя в себе, какое не бывало и в родных стенах бессменной квартирки… Ну, значит, подходит диалог к концу, а мой друг уж полон предвкушения, что вот! идёт! на работу с портфельчиком! А в конце месяца – зарплата! Не, ну как же замечательно всё-таки!

В общем, всё – диалог завершился и тут нервы Валдиса (прошу прощения за то, что сразу не представил его имя) ошалели, сдали напрочь. Он весь как-то затрясся изнутри, забегал непонятно, почему, но снаружи виду не подавал, стоял смирно. Вот и попрощаться вздумал интервьюер; вот и Валдис принялся собираться выходить из кабинета, а нервы в это время совсем пошатнулись, деформировавши самого Валдиса.

– Ну, до свидания. Приятный вы человек и сотрудник компетентный будете. Да и в целом, знаете ли… Отлично как-то! Спасибо, что именно в нашу фирму пришли устраиваться, – сказал начальник, улыбнулся искренне и уже Валдису оставалось просто уйти. Даже другие какие-то помощники, сотрудники вошли в кабинет, чтобы что-то там подписать, лишив тем самым потенциальной неловкости самый момент прощания.

Но, говорю же, нервничал сильно он! От нервов не туда и пошёл. Открыл, значит, дверь и вошёл. В шкаф. Закрыл дверь за собой. Что тут было! Он, не решившись выйти из шкафа сразу, принялся думать, как извернуться так, чтобы всё оказалось в пределах нормы. Пока думал, время шло, а значит и мысль о том, чтобы выйти из шкафа, становилась всё более неадекватной. Уж совсем застрял там, под своим барьером друг мой. А эти-то стоят, смотрят и знают! что он там-то! Ну не выходить же из шкафа, когда ты там, как глупец, просидел целую минуту! Ну и зáжил там Валдис. Да и… как бы это сказать… неплохо жить начал. Калачиком свернётся, ночью обычно такое происходило, накроется начальниковой шалью, уснёт. На утро ест печенье (знаете, такое… трубочкой… которое как раз в щель замочную пролезть может). Откуда печенье? – спросите вы. А начальник перед уходом домой, в конце смены, каждый раз просовывал. Ну не открывать же шкаф с человеком, который туда добровольно вошёл жить. Неловко как-то это!