С той поры она знала, что красота – это отверженный мир. Мы можем встретить ее лишь тогда, когда гонители по ошибке забудут о ней. Красота спрятана за кулисой первомайского шествия. Если мы хотим найти ее, мы должны разорвать холст декорации.
Милан Кундера. Невыносимая легкость бытия
Грозовые облака низко стелились, все время угрожая обрушиться на землю мощным потоком дождя. Земля намокла и больше не принимала воду, как будто протестуя против такой погоды.
Алиса в который раз задалась вопросом: зачем она сюда приехала? Этот пригород провинциального городка не был ее родным краем, – здесь жила бабушка, к которой она переехала, когда проблемы в семье перелились через край терпения и грозили потопить ее саму. Мать зациклилась на своих чувствах, обвинениях, бесконечных рыданиях, уже совершенно не заботясь о том, как весь этот поток неконтролируемых эмоций отразится на дочери. Впрочем, когда ее это особо беспокоило?.. Отец был против развода, но и он начал терять терпение и переехал в гостиницу.
Алиса больше не могла жить в этом доме скорби и печали, видеть все время убитую горем мать – неумытую и непричесанную, совершенно потерявшую интерес ко всему, кроме своих страданий, сделавшую из ситуации свой крест, а из себя – великомученицу.
Причина семейной драмы была донельзя тривиальна, но от этого не легче. Разлад произошел, когда мать узнала, что муж ей изменил. Он сделал это по глупости, совершил ошибку, у него никогда не было постоянной любовницы или кого-то в этом роде. На очередной выездной конференции его охмурила одна из сотрудниц, приняв долгую задушевную беседу с ней за флирт, и он как-то очень по-глупому повелся на весь дальнейший спектакль, приведший его в ее номер.
Потом его мучили ужасные муки совести. Он надеялся, что жена никогда не узнает о его минутной слабости, но она узнала, и, как водится, по вполне банальной причине. Та самая сотрудница позвонила ей домой и нагло сообщила: «Вы мешаете нашим отношениям, нашему счастью, мы встретили друг друга и теперь просто без ума. Но вас он боится бросить, поэтому будет лучше, если вы уйдете сами и не будете препятствовать нашему счастью».
Сказать, что Елена была расстроена, – это ничего не сказать. Бывшая актриса местного театра, она и так обладала неистовым темпераментом, и любая ерунда способна была вызвать бурное проявление эмоций. С тех пор как она ушла из театра и полностью посвятила себя семье, дом стал ее новой сценой, а все домашние – зрителями. Но ей не хватало драмы в жизни. Роль, которую ей больше всего нравилось играть в театре, в реальной жизни оказалась невостребованной – она дремала внутри нее, поджидая подходящего случая, который позволил бы развернуть весь талант и выразить всю глубину чувств.
Елена не была равнодушным человеком в жизни. Играя роль, она не подменяла реальные эмоции сценическими страстями – скорее доводила настоящие чувства до апогея, до полного накала, до грани, до остроты лезвия бритвы. И все было бы ничего, если бы она не ставила эти чувства и все возможные их проявления выше самой ситуации, породившей их. Сама жизнь – уникальная, интересная, неоднозначная и сложная – влекла ее только потому, что позволяла выплеснуть эмоции, а что будет там, за сценой, в реальной жизни, подбрасывающей проблемы, которые как-то нужно решать, – об этом она не думала, полностью сосредоточившись на своей игре.