Унылый край, печальная земля…
Дороги в рытвинах, измученные лица…
Палитрой серого написаны дома,
Селенья с церквями, поля и города,
Людские души, не способные забыться…
Приходит серый день, неся с собой
Тревогу, страх, заботу о насущном…
Прожить бы день, и вытянуть другой,
Не захлебнуться мукой и тоской,
Не думать научившись о грядущем…
Все смотрят вниз, играют желваки
При встрече взглядом долгим, неприкрытым…
Кто зол несчастно, кто-то огоньки
Боязни, зависти, беспомощной мольбы
Потушит в веках влажных и испитых…
Кто добр униженно, заискивать готов…
Кто горд в его судьбе, не нагибаясь
Ее несет… а лица стариков,
Коленопреклоненных у икон…
На них не взглянешь, в мыслях не рыдая…
Вы поглядели бы на этих стариков…
Их будто птичек стайки, толпы по церквям,
Молящих бога, может сразу всех богов,
Судьбу, святых, мечты из давних снов,
К распятий припадающих стопам…
Решись себе их жизнь вообразить —
Бесчинство горестей, беспомощную бедность,
То чувство голода, которое забыть
Нельзя, увы – нельзя и утолить,
Их мук и слез для мира неприметность,
Хоть лились бы они ручьем, рекой…
И ты поймешь, что ничего не ведал,
Не мучился отчаяньем, тоской,
Как жизнь привычной болью, и покой
Не жертвовал поживы ждущим бедам…
Людская доля здесь жестока, тяжела…
Влачи свой путь, убогий и напрасный,
Да счастлив будь, что есть еще пока
Пустая жизнь… не поднимая лба,
Терпи ее покорно и безгласно…
Как будто в фарс их жизнь превращена…
Потертых и бессмысленных бумажек
Заложницею сделана она…
Бушует, не слышна и не видна,
Как буря, что бесчинствует в стакане.
Все подлинно – надежды и мечты,
Их крах, порывы и страданья,
Накал на смерть ведущейся борьбы,
Ветрами разыгравшейся судьбы
Сметенные бесследно упованья,
Все подлинно, и все – как будто фарс
Средь кое-как разбитых декораций…
Как клетка – «здесь», и дешево «сейчас»,
И в обесцененную жизнь уперся глаз,
Не заслужившую ни «браво», ни оваций…
Идешь и смотришь… чувствуется вдруг,
Что самый распоследний забулдыга,
Пустой свой взгляд пускающий вокруг,
Тебе становится как брат, как давний друг,
Откроется судьба его как книга,
Как исповедь бессмысленного зла,
Которое вершит над человеком
Не божий мир… захочется прижать
Его к груди, расплакаться, обнять,
Согреть его теплом души и светом,
Попробовать надеждой ободрить,
Напрасность всех внушений понимая…
К чему их боль будить и ворошить?
Безжалостный к себе здесь сможет жить,
Надежда – только губит и сжигает…
Но я не осужу понурый вид,
Землистые, придавленные лица,
Истерзанные горечью обид,
Бессмыслицей, что всюду говорит…
У них пойду я многому учиться.
От всей души им в мыслях поклонюсь —
Их воле к жизни, непокорной бедам,
У мужества их сам я ободрюсь,
Достоинству и силе поучусь,
Умению остаться человеком.
Львов, 30 ноября 2016 года
МНЕ ПРИПОМНИЛСЯ ЛЬВОВ В ТОЙ УНЫЛОЙ ПОРЕ…
.
Мне припомнился Львов в той унылой поре,
Когда сбросив покровы, покорный зиме,
Он стоит и в нагом запустеньи
Взгляд и разум ввергает в смятенье…
Как ни прячь ты глаза, так спасенья ища,
Но от взгляда вокруг содрогнется душа —
Потому что разрухи всевластьем
Львов окутан как будто ненастьем.
Потому что дворы и фасады домов,
И дворцы легендарных, старинных родов,