В полуночной дымке мрака
Было холодно и тихо.
Пронеслась пятном собака
Чёрно-белого отлива.
Свет петлял в тумане сизом
Без возможности пробиться.
В нём сегодня толку мало,
Даже если разгорится.
Не унять тоски душе,
Загнанной на дно колодца,
Всему сонму фонарей,
Ста восьмидесяти солнцам.
Что гнетёт её родную?
Отчего изнемогает?
Кому приписать вину
За лишенье души рая?
Может, друг ей нерадивый
Отказал в любви взаимной?
Или умер кто родимый,
Горя ниспослав лавину?
Нет. Стабилен и спокоен
Быта дней текучий бег.
Предсказуем, обустроен,
И причина не вовне.
Мается она без меры
От избытка постоянства.
Не хватает душе веры,
Занято её пространство.
Можно было б потесниться,
Растолкать особо рьяных.
Сговориться, примоститься,
Предоставить место даме.
Только в этом вся загвоздка,
Вере будто и не нужно:
«Нет – так нет – и баба с возу,
С головой живите дружно!»
Да и вправду – не просить же
Сумасшествия немного.
Дураком охота ль быть,
Когда всё вокруг знакомо?
Вот тебе Кощей Бессмертный,
Мощи стареца святого.
Первый – в сказке неизменно,
Ничего в нём нет чудного.
За вторым как будто чудо,
Ходоков бессменный рой.
Да идут, когда им худо,
Обречённые судьбой.
Как же быть без потрясенья,
Если ровен жизни бег?
Есть печали и стремленья,
Но привычен их разбег.
Тут зарплату не додали,
Там поднялся в положеньи.