Будь, как все
– Ты только посмотри на его отсутствующий взгляд, похоже, он сумасшедший!
Я отчетливо помню, как мои родители смотрели на меня, и мать произносила эти слова. Тогда мне было около десяти лет. Они сидели напротив меня за пустым кухонным столом.
Я совсем не понимал, что они имели в виду, но мое поведение явно их беспокоило и даже немного злило. А меня в тот момент интересовала лишь маленькая черная точка на кафельной плитке, которая определенно выделялась на фоне темно-желтых точек, оставленных брызгами масла.
Я не помню, говорили ли они что-либо еще, но эта реплика застряла у меня в голове.
Именно тогда я и познакомился с мисс Сковронски. Её кабинет находился на первом этаже жилого дома и напоминал морг. Там всегда было темно и холодного. До сих пор не понимаю, как психотерапевт мог вести свои приемы в подобном месте. Оно уже само по себе вгоняло в депрессию. Но только на это у родителей хватило денег.
– Он ненормальный, – почти, что шепотом рассказывала ей мать. Они забыли до конца закрыть дверь в кабинет и я слушал их разговор, разглядывая портрет Януша Корчака. Наверное, врач полячка очень гордилась своим соотечественником, но прямого отношения отношения к психологии он не имел.
– Что вы имеете в виду, утверждая, что ваш сын ненормальный?
– Он постоянно отстраняется, у него нет друзей и из его интересов самым ярким примером является разглядыванием стен.
– Не только стен, Марли, – подлил масло в огонь отец.
– Он странный парень. В его возрасте я лазал по деревьям и дрался с соседскими мальчишками, он хохотнул и в этот момент мне стало стыдно от того, что отец у меня недалекий придурок.
– Это всё? – спросила мисс Сковронски.
– А разве этого недостаточно? – мать явно было возмущена, что это поведение не кажется ей из ряда вон выходящим.
– Я хотела бы пообщаться с мальчиком.
В кабинете мисс Сковронски стоял едва уловимый запах сырости, перебиваемый приторным ароматом дешевых духов. Я сидел в потертом кресле, местами покрытом застарелыми пятнами. Уже с первых слов мне стал неприятен голос этой немолодой женщины, поэтому я быстро переключил внимание на единственную интересную вещь в кабинете – портрет Корчака. Он смотрел на меня широко открытыми глазами через круглые очки. Я пристально смотрел на эти очки и все происходящее вокруг не имело абсолютно никакого смысла.
И тогда мне в голову пришла одна мысль: почему я должен спорить с этими тупыми людьми? Зачем мне доказывать им, что со мной все в порядке? Моих же родителей волновало лишь то, что я периодически выпадал из реальной жизни, но что я решаю задачи по тригонометрии в то время, как мои одноклассники считали в пределах ста они не замечали. Им было плевать! Им хотелось убедиться в своей стойкой диктаторской, родительской позиции. Всё что выходит за пределы общепринятой нормы принято отправлять в брак. Я там и находился и не могу сказать, что это меня особо тревожило. Когда ты не такой, как все тебя не трогают, тебя избегают словно ты можешь заразить их неведомой болезнью.
Запах духов бил мне в нос и тошнота поднималась все выше и выше. Мне никогда не нравились резкие запахи и мой организм мгновенно давал реакцию на раздражающий фактор.