⇚ На страницу книги

Читать Дневник девчонки бальзаковского возраста

Шрифт
Интервал


В оформлении обложки использована работа художника- иллюстратора Елены Виноградовой (по договоренности с ней).

Октябрь. Понедельник. Не всяк ветер в голове попутный

>1

Меня зовут Наталия Гончарова, я люблю гулять в Гончаровском парке. Мне кажется, что тех, кто носит имя Наталия, нужно с возрастом переименовывать. Например, Бесталия или Неталия. Хотя недавно на заседании меня вообще по-другому назвали: « Вы – не член нашей организации и как смеете что-то нам говорить?» И тогда я достала из широких штанин… удостоверение и стала им трясти:

–Я член, я – член! Но другой организации, не вашей.

– Да перестаньте же трясти своим членом! Тьфу ты, удостоверением.

В тот день так и не смогла высказать профессиональное мнение. Не позволили.

На самом деле красная корочка есть у меня, но просрочила оплату взносов и теперь я не то, чтобы Не член, я вообще Ничейный Член. А уж когда сделала себе к купальному сезону эпиляцию в зоне бикини и увлеклась, то теперь я лысый ничейный член. Наталия – Не-Талия. Талия у меня на самом деле была, но в прошлом веке она вдруг исчезла. Её победило большое светлое чувство – любовь. Любовь не к трём апельсинам, а к пельменям, домашним тортам и чебурекам. И теперь вместо талии у меня пухленький живот. Мужчины в метро уступают место, они думают, что я вот-вот могу родить. А я уже никого не смогу родить, только новый рассказ. Недавно мужчина сделал комплимент:

–Как научиться писать смешные рассказы?

–Пережить похороны любимой кошки, остаться в живых после родов в российском роддоме, побывать истицей в суде при разводе. И вот тогда точно получится.

–Я живу с мамой, она ненавидит кошек, – сожалел начинающий прозаик.

ххх

Но если бы я начала рассказывать о себе…Интерес к еде у меня сильнее, чем к жизни. Рано ложусь спать, и домашние спрашивают:

–Сильно устала на работе?

–Просто всё съела.

Всё время что-нибудь ем. А в библиотеке им. Ленина так есть хочется, что я беру с собой термос и варёную курицу. Там, конечно, же, есть столовая с горячей едой, но цены на академиков рассчитаны. Я весь день читаю, пишу, читаю, пишу, а потом достаю курицу.

–Здесь есть нельзя!– кричит очень жирная библиотекарша. Она так толста, что я смотрюсь на её фоне моделью, хотя худой меня никак не назвать, ни с натяжкой, ни с подтяжкой в виде утягивающего белья.

–Я бы могла не есть ничего весь день, но ваши открытые настежь окна… Петр прорубил окно в Европу, а вы прорубили окна навстречу московским сквознякам. Мне так холодно, что уши стали стрелять как пушки Петра Великого, и если мне не подкрепиться горячим чаем с курицей, то завтра вообще слягу с простудой.

–Если не открывать окна, то всему залу будет душно!– парирует библиотекарша.

–Я вообще не понимаю, где сейчас нахожусь, в Москве 21 века, или в маленькой деревне времён Петра? Почему нет кондиционеров?

– Этот вопрос к нашему руководству.

–А может, выполняете секретную программу, цель которой истребить мозги нации простудой?

–Может быть, но я вам ничего не говорила.

Домочадцы пытаются посадить на диету. Иногда я прихожу домой, а на столе стоит банка, а в ней плавает две несчастных кильки.

–Кот умер? Я попала на его поминки?

–Сегодня у православных постный день, – и достают из духовки тушёную капусту. Пощусь я дома, а вот на работе успеваю сбегать за копчёной колбасой и съесть её за пять минут.