Не кончена война, покуда зло в почёте и в фаворе…
* * *
Эти горы растрескало эхо,
хаос гальки и каменных глыб…
Я сюда не напрасно приехал —
я приехал туда, где погиб.
Я не знал, что сумею родиться
ещё раз, даже с пулей в боку.
Я погиб здесь тогда, когда фрицы
совершали свой марш на Баку.
Упрекнуть себя вовсе мне не в чем,
я уверен был только в одном.
Я отдал свою жизнь, чтобы нечисть
выжечь праведным белым огнём.
Я не верил тогда, погибая,
в то, что мы понимаем без слов,
чтобы Русь отступила святая
от своих православных основ.
Густо усыпал ветки ломкий куржак колючий,
над серебром деревьев ветер Кощеем чах…
Плечи мужик расправил – так оно будет лучше,
и заиграла сила, что у него в плечах.
В церкви дьячки стращали: где, мол, тебе решиться,
ты себя на погибель загодя обрекал.
Люди внизу смотрели, вверх запрокинув лица…
Люди – внизу, а выше, в просини – облака.
Крылья свои ковал он в кузнице. Наковальня
в курсе была всех этих, в общем, крамольных дел.
Зная, что в нашем мире нет ничего коварней,
он, расправляя крылья, вроде бы полетел.
Не удержали крылья. В штопор сорвалось тело,
не прояснилась сразу неба сплошная муть.
И облаков армада, словно, эскорт, летела,
сопроводив Икара в самый последний путь.
…Толща веков осела, лет обвалилась груда,
шарик земной вращался, слыша галактик зов.
Небо всегда манило – так, словно манит чудо,
в белом своём убранстве перистых облаков.
Мы расщепили атом – очень живые люди,
мы изучили гены, в Космос растим леса.
Но на чужих планетах нам всем хватать не будет
неба, земного неба, чистого, как роса.