Сейчас я здесь. Сколько не была тут? Десять лет? Не помню. Не вспомнят и меня. Подумают, что дом старого Теронидиса, наконец, купили. Нашлись идиоты – дом на самом краю обрыва – рано или поздно сползёт в лиман. Посмеются над городскими и забудут. Некому помнить. Да и не узнают, если что – той, прежней Медеи с длинными косами больше нет на свете. Есть мнение, что она умерла молодой – это не совсем верно, хотя шансы были.
У этой, нынешней, выжившей – стрижка каре, шрам под ключицей и масса скверных умений. Вроде виртуозного метания ножей.
Заросшую вьюнком калитку я открыла с трудом. Штакетины разбухли и почернели, двор совсем зарос крапивой. Дорожка еле виднелась, гравий почти размыло. Бабкин розарий под окнами одичал. Сортовые розы – чайные, нежно-розовые, бархатно-бордовые, измельчали, сплелись в сплошную колючую стену. Теперь чтобы войти придется прорубаться сквозь нее как в джунглях. Колючие стебли царапали руки и падали под ноги, срезанные безжалостной сталью. Тщательно вытерла лезвие платком, нож мягко скользнул в ножны на лодыжке. Подарок…
Глухой удар о землю за спиной – я мгновенно обернулась, рука нырнула под куртку. И тут же расслабилась. Всего лишь яблоки. Август, старая яблоня роняет на землю никому не нужные плоды.
Дверь заскрипела. Это хорошо, не буду смазывать петли.
Внутри был полумрак, пахло сыростью, пылью и запустением.
Беленые стены пожелтели, в углу чернела плесень – крыша дала течь. Разбуженные моими шагами половицы пожаловались на одиночество. Это тоже хорошо. Пусть скрипят.
Заглянула в спальню. На стене – над кроватью, светлое пятно – там раньше висела фотография. Бабка и дед. Молодые. Теперь только след на стене. Медные шишечки на спинке кровати позеленели. Как же не добрались вандалы, цветмет же?
Я бросила сумку около кровати и вышла на крыльцо. Села на ступеньки, закрыла глаза. Сладко пахло яблоками-падалицей, ветер с лимана донес шум камышей и острый дух стоялой воды. Залив – мелкий, зацветавший каждый август ярко-зеленой ряской, дед всегда гордо называл морем. В память о другом, настоящем море, которое знал мальчишкой.
Наш поселок сильно изменился за эти годы. Земля у моря, пусть и мелкого, дорогая. Старые мазанки почти все снесли, на их месте выросли кирпичные виллы, с балконами и террасами. Некоторые даже с бассейнами. Вот только лестница к набережной от нашего переулка совсем обветшала.
Заказ я получила в среду. Заказчик давний и проверенный. Из тех, кому отказать – себе дороже. Только вот когда открыла файл с досье…
С фотографии на меня смотрел Игорь. Он изменился, борода, дурацкая кепка козырьком назад. Только глаза все те же: темно-карие, наглые, с циничным прищуром. Хотя жизнь его потрепала, самоуверенности поубавилось. Правильно, теперь у него были причины бояться.
Не сказать, что я удивилась. Всегда считала, что Игорь рано или поздно нарвется. Никогда не видел края. «Любить так королеву, воровать так миллион». Но то, что заказали его именно мне: в этом была и злая шутка судьбы, и высшая справедливость. Королевой его когда-то была я, а теперь, видимо, он исполнил и вторую часть любимой поговорки. Быстро просмотрела досье: последние места, где засекли его мобильный, где засветился в интернете. Но достоверной инфы о том, где он отлеживался, не было.