– Здрасьте, – ни на что не надеясь особо, сказала она.
Дядя Дима икнул. Он копался в замке своей старой, обитой потемневшим дерматином двери, тупо ковыряя ключом: перегар вчерашний, кислый, уже смешался с нынешним, и дядя Дима покачивался и моргал. Тихий пьяница, она никогда не был невежлив, но теперь – оплывший, как от соседского потопа, шкаф, обрюзгшая фигура бывшего спортсмена – стоял, повернувшись спиной, игнорировал. Слухи разносятся быстро – но уж он-то мог её понять бы, мог допустить хоть чуть-чуть снисхождения. Он ведь знал её маленькой, и семью её знал.
– Простите, дядя Дима.
Она обошла его, ощущая злобную горечь. Направилась по стёртым ступенькам лестницы вверх. Навстречу загрохотали шаги. Спешащий во двор к друзьям Васька чуть не налетел и не сбил. Он затормозил резко, вцепившись в перила, и беззастенчиво вытаращился. «Даже дети, – подумалось. – Дети». Глаза мальчишки синели – весенние цветы. Но смотрел Василёк с первобытным ужасом.
– Ты не имеешь права, – и горечь-злоба обернулась яростью. – Ты!
Побелевший Васька заорал вдруг – так пронзительно, что в квартирах на всех этажах всполошились и затопали люди.
Проказа сделанного отвратила рекламщиков тоже: как будто прознав, они не повесили на округлую ручку буклет. Или кто-то сорвал его – картонный домик с телефонами фирмы по установке окон. Что удивляться: возможно, скоро под дверь будут подкидывать мусор. Возможно, нечистоты – кошачьи, например. Или же ими эту самую ручку измажут.
Сухая теплота квартиры – своя нора, безопасное место – примирила со всем, успокоила. «Отпуск, отпуск», – тихо запел чайник. Мягкое имбирное печенье крошилось. Двор за занавесками серел густым туманом и понемногу темнел. Горбатые спины машин поблескивали тяжело и влажно. Дети бегали под облетевшим клёном – играли в догонялки. Васька тоже был там: стоял, высоко задрав голову. Он заметил напугавшую его соседку и поспешно отступил к деревьям, словно прячась. Присоединился к игре, но, казалось, деланно. Красные кеды мелькали, как мечущийся огонёк. Васька-Васька – однажды он ревел, скукожившись в комок на лестнице, потому что потерял ключи от дома, а потом несмело пил на этой самой кухне чай и ел фруктовый торт. Теперь ему страшно водиться с соседкой. Его соседка – монстр.