Марк, немного не в меру упитанный светловолосый подросток, понурив голову, и разгребая ногами редкий февральский снег, грустно плелся домой. От мамы достанется. Опять будет вздыхать и кривиться… и поучительно молчать, чтобы он все понял… Как всегда. И он, как всегда, будет мучительно обдумывать свое поведение, пока мама не разрешит вернуться в свою комнату.
И что он поймет? Что он должен понять? Никакой интернет не объяснит ему как из квадрата суммы можно извлечь пользу. Или как, зная дату восстания Пугачева, уничтожить противника в Контр Страйке.
Вообще не тому учат в школе. Почему бы просто не рассказать, как за один клик заработать миллион… хотя бы подписчиков. Или, например, как яблоко можно разложить на шоколадку. А не многочлены на множители… способом, от произношения которого заплетается язык. А за то, что получается запомнить и выговорить этих Габсбургов, вообще не помешало бы выдавать гамбургеры. Почему, например, не научить сразу печатать на 3Д принтере телефоны? Или хотя бы чехлы. Марк посмотрел на свой телефон в потертом черном чехле.
Скукотища. Вообще, как можно иметь дело со взрослыми, если они простых вещей не понимают? А из его обычной онлайн сессии с друзьями делают внутрисемейный конфликт поколений?
Почему, например, ночью нужно спать? Кто вообще такие правила придумал? Наверное, это еще доисторически сложилось, когда были мамонты и не было интернета.
И опять же, школа. Каждое утро одно и тоже. Завтрак из никем не доказанных полезных мюслей, долгая дорога в школу – целых пятнадцать минут потерянного времени. А если еще прибавить обязательное умывание, расчесывание и одевание… Столько времени тратится на такие ненужные вещи. Почему бы просто не вживить чип с данными – и не нужно никуда ходить?
Марк пнул ногой камень, лежащий на дорожке, и скривился от боли. Камень остался лежать на месте, а большой палец правой ноги неприятно заныл. Марк насупился и присел. Весь мир сегодня против него – математичка, истеричная историчка, теперь еще и камень. Он засунул камень в карман и похромал дальше.
Марк аккуратно открыл дверь и сразу же почувствовал запах маминой выпечки. Он поводил носом. Вишневые слойки – его любимые. Однако, предчувствие выговора за две двойки внесло терпкий нюанс в вишневый аромат. Может, пронесет, подумалось Марку, и он начал осторожно снимать ботинки, оттягивая минуты до встречи с мамой. Они, конечно же, ничего глобально не решат, эти минуты… как, собственно, и ботинки… Но к разговору Марк был еще не готов. Как, впрочем, и всегда. Палец на ноге заныл, напомнив о себе. Марк сначала скривился, а потом оживился. Вот оно! Он радостно ринулся на кухню, но споткнулся и плюхнулся на пол, сбив по пути вешалку.
– О, Боже! – феерично начала причитать мама. – Неужели нельзя просто войти в квартиру? Марк Андреевич, ты всегда пытаешься все сделать эффектно, – бурчала мама, разбирая упавшие куртки, и добравшись до головы сына. – Ты живое доказательство того, что число тринадцать приносит неприятности.
Марк, изобразив на лице страдание, высунулся по пояс из груды вещей.
– Хотя, и в двенадцать лет, и в одиннадцать, и в десять… – мама встала и вытерла руки о фартук. – Даже когда ходить еще не умел…