Имперский звездный разрушитель «Химера» скользил в черноте глубокого космоса, массивный стреловидный силуэт стремился к находившейся в трех тысячных светового года системе. Корабль собирался вступить в бой.
– Все системы в полной боевой готовности, адмирал, – доложил связист из кабины экипажа по левому борту. – Начинают поступать доклады от ударной группы.
– Прекрасно, лейтенант, – кивнул гранд-адмирал Траун. – Когда закончат – сообщите. Капитан Пеллеон?
– Да, сэр? – Пеллеон внимательно посмотрел на начальника, ожидая обнаружить на его лице признаки тревоги, которую наверняка испытывал гранд-адмирал и которую определенно ощущал он сам. Все-таки речь шла не просто об очередном тактическом ударе, направленном против повстанцев, – не о мелком налете на караван фрахтовиков или даже о непосредственной атаке на какую-нибудь незначительную планетарную базу. По прошествии почти месяца лихорадочных приготовлений Траун собирался начать мастерски спланированную кампанию, целью которой должна была стать окончательная победа Империи.
Но если гранд-адмирал и ощущал беспокойство, то тщательно скрывал его.
– Начинайте отсчет, – приказал он Пеллеону так же невозмутимо, как если бы заказывал ужин.
– Есть, сэр! – Пеллеон повернулся к группе уменьшенных вчетверо фигур на голографическом экране на кормовом мостике «Химеры». – Объявляю время старта, господа. «Воинственный» – три минуты.
– Принято, «Химера», – подтвердил капитан Абан, с трудом скрывая под официальной маской страстное желание броситься в бой. – Доброй охоты.
Голографическое изображение замерцало и исчезло: «Воинственный» поднял защитные экраны, прервав дальнюю связь. Пеллеон перевел взгляд на следующую картинку.
– «Непреклонный» – четыре с половиной минуты.
– Принято, – ответил капитан Дорья. Ударив правым кулаком по левой ладони в древнем миршафском жесте триумфа, он тоже исчез с голографического экрана.
Пеллеон взглянул на свой инфопланшет.
– «Карающий» – шесть минут.
– Мы готовы, «Химера», – тихо проговорил капитан Брандей. Что-то в его голосе показалось Пеллеону странным, и он всмотрелся внимательнее. Уменьшенная вчетверо голограмма не позволяла разглядеть деталей, но выражение лица Брандея не оставляло никаких сомнений – он жаждал крови.
– Это война, капитан Брандей, – сказал неслышно подошедший Траун. – А вовсе не возможность лично отомстить.
– Я понимаю свой долг, адмирал, – сухо ответил Брандей.
Траун слегка приподнял иссиня-черные брови:
– В самом деле, капитан?
Ярость во взгляде Брандея поуменьшилась, хотя капитан взял себя в руки с явной неохотой.
– Да, сэр, – пробормотал он. – Мой долг – перед Империей, перед вами и перед находящимися в моем подчинении кораблями.