Читать Море волнуется

Произошло банальное кораблекрушение со стандартным выбросом команды на необитаемый остров. Нестандартным было лишь то. что из 23 членов экипажа на берегу оказались лишь семь человек. Остальных забрало море. А этим семерым здорово повезло. Кто на пробковом матрасе, кто на доске, кто на спасательном круге, они достигли суши.

Здесь им повезло во второй раз. Берег являл собой пологий песчаный пляж. Будь скалы или рифы – плавали бы в прибрежных водах ошмётки человечьего мяса. Но, конечно, больше всего им повезло в том, что в предрассветной мгле капитан гибнувшего судна умудрился заметить вдали нечто похожее на сушу, куда и стал направлять свой корабль,. используя тягу бом-кливера, единственного уцелевшего паруса.

Только-только начало рассветать. Мокрые, в полной растерянности, ещё не пришедшие в себя, моряки собрались в кучку под живописной пальмой. Живописность её заключалась в том, что под порывами ветра её листья на фоне фиолетового неба вытянулись горизонтально и бешено вибрировали а напряжённом воздушном потоке. Люди стояли плотно. Так они пытались сохранить остатки тепла, которое влага и ветер отбирали нещадно.

Среди спасшихся был и капитан. Когда «Тереза», которую ураган трепал как игрушку, начала с ужасным треском разваливаться, он, будучи на мостике, успел надеть на себя спасательный круг. Большинство матросов этого сделать не успело, так как, укрываясь от волн, находилось в низах. Капитан оглядел очумевших матросов и прохрипел: «На колени, черти! Возблагодарим Христа и Пречистую деву за спасение». Мореманы рухнули на мокрый песок. Капитан начал“ „Отче наш…». Остальные подхватили.

Среди рухнувших на колени не все были мореманы, там была и мореманка. Из числа весёлых портовых тружениц, те женщины, которые нанимались на корабли, уходившие в дальние плавания, были самыми отпетыми, самыми бесшабашными. Помимо бурь, штормов, качки, солонины, бытовых неудобств их напрягала ещё и орава азартных мужчин. Такое не каждой по плечу. А Кэтрин было по плечу. За что её и ценила корабельная братия, ценила и удивлялась. Морские бродяги удивлялись не тому, что Кэтрин глушила ром наравне с боцманом, и не тому, что она сноровисто бралась за ружьё, когда прибрежные африканские пираты на своих быстроходных фелюгах шли на абордаж, а удивлялись они её выносливости. Она была способна принять за ночь трёх жаждущих, а утром, как ни в чем не бывало, заниматься приготовлением на очаге маисовой каши с кусочками солонины, напевая озорные портовые песенки

Кэтрин была одной из тех немногих женщин (примерно одна на сто), для которых близость с мужчиной – это всё, это смысл жизни. А поэтому корабельная атмосфера была её атмосферой. На берегу-то жди когда подвалится какой-нибудь пижон. А то и не подвалится. А на судне-то всегда очередь. Конечно, Кэтрин была девушкой не первой свежести. И лицо, и талия подверглись влиянию времени и стиля жизни. Но ребятам с «Терезы» главным было не лицо и талия. Как говаривал поэт: «Была бы с ногами».

Многие капитаны не допускали женщин на борт, мол женщина – к несчастью. А вот как раз отсутствие женщины ка корабле и приводило не раз команду в неуправляемое состояние. Тропическое солнце било в голову снаружи, сперма, разливаясь по крови, била в голову изнутри. Команда дурела, требовала изменения курса, требовала захода в порт. Капитан противился. Вот тебе и бунт с поножовщиной. Вот тебе и капитан в утлой шлюпке, пущенной по воле волн со скромным запасом пищи и воды. Вот тебе и «Весёлый Роджерс» на стеньге.