Ростовские понты
Вместо вступления
Понятие «Ростов-папа» уже более века является паттерном для многих поколений россиян. Да и не только. В начале 2017 года аналитики сайта Worldatlas составили рейтинг десяти самых криминальных городов мира. В преддверии планетарного футбольного первенства 2018 года это было весьма актуально. Ростов возглавил данный рейтинг. Насколько выводы аналитиков корректны и репрезентативны на фоне тяжеловесов вроде условных Гонконга, Токио, Мехико, Лос-Анджелеса, Марселя, Мумбая, Бангкока и т. п., это большой и спорный вопрос. Но несомненной аксиомой является тот факт, что почетный титул «папы» Ростов заслужил за все свое долгое существование в статусе одного из важнейших криминальных центров России. Здесь появился на свет и был выпестован яркий, ни на какой другой не похожий архетип классического представителя отечественного преступного мира, получивший наименование «ростовского честного босяка». В жизни которого всегда превалировали три источника и три составные части: никогда не жаловаться на жизнь, никогда не идти на сделку с совестью и никогда не предавать другого честного босяка.
Именно этот набор отличительных черт, особенностей и предрассудков оказался накрепко объединен столь узнаваемым термином «ростовские понты».
Ростовский преступный мир всегда имел собственное лицо и уникальный, отличный от других крупных городов России «криминальный парфюм». С одной стороны, здесь было все, что полагается отечественной босоте и джентльменам удачи всех времен и народов: грубость, жестокость, цинизм, неразборчивость в средствах, ненависть к закону и его носителям, презрение к тем, кто не рискует поставить себя выше этого закона и жить «правильной» жизнью, по понятиям. С другой – донскую преступность всех уровней всегда отличали пресловутые «ростовские понты»: лихость, бесшабашность, склонность к ярким рисовкам, показухе на грани авантюризма, неумеренность в прогуливании награбленного, изящество и профессионализм в работе, будь ты ширмач-карманник или налетчик-вентерюшник [1], строгая иерархия и умение договариваться (с коллегами, конкурентами, полицией, властями, духовенством, фраерами-жертвами и пр.) в различных ситуациях. Там, где в иных городах и весях беседу вел исключительно «товарищ маузер», в Ростове компромисс находился на воровских сходняках-толковищах, в ресторанах, банях.
Дореволюционный ученый-правовед, профессор Московского университета Михаил Гернет писал: «Столицы и большие города – главное русло течения преступности страны. Мы говорим „главное русло“ потому, что они всегда и везде были не только сосредоточением в них значительной части преступности всей страны, но и местом, где некоторые формы преступности находили свою излюбленную „резиденцию“ или куда они прибывали, чтобы „блеснуть“ здесь своим особым блеском, своею изобретательностью, своею нередкою чудовищностью и удивить даже и тех, кто привык ко всяким видам и кого, казалось, более уже ничем не удивишь».
Ростовский криминалитет никогда не вмерзал в айсберг консерватизма, а постоянно старался эволюционировать в зависимости от изменений внешних обстоятельств. Всегда будучи в тренде, дабы не оказаться в могиле. Оттого и степень договороспособности у него была выше, чем у его коллег из иных регионов. По той же причине и «бандитских войн» было гораздо меньше. Совсем как у Евгения Кемеровского: «Братва, не стреляйте друг в друга, вам нечего в жизни делить».