Читать Секрет Сабины Шпильрайн

– Куда вас несет в такую рань? – сонным голосом спросила Лилька.

– Ничего себе рань! Семь часов вечера!

– Неужели уже вечер? – ужаснулась Лилька, поворачиваясь лицом к стене. Меня это вполне устроило: не придется объяснять ей, куда меня несет в семь часов вечера без нее в пугающие нью-йоркские джунгли. Ведь не только у нее джет-лэг – привыкнуть к перепаду времени между Новосибирском и Нью-Йорком в моем возрасте не легче, чем в ее. Но у меня есть серьезная причина, выдравшая меня из сладкого сна новосибирского раннего утра в вечерний водоворот Четырнадцатой улицы Манхэттена.

Четырнадцатая улица и днем страшновата – там вдоль грязных тротуаров с раннего утра до поздней ночи теснятся ларьки мелких торговцев разным дешевым хламом. Воздух там спертый, торговцы и разносчики пронзительно орут, расхваливая свой товар, вокруг снуют подозрительные личности с вороватыми повадками, так что следует хорошенько осмотреться, прежде чем отпереть дверь нашего дешевого отеля заранее зажатым в ладони ключом. Так что уж говорить о ноябрьском вечере, когда слабый свет уличных фонарей не в силах прорвать завесу тьмы.

Но сегодня днем, когда я выскочила перекусить в соседний китайский ресторанчик, я увидела наклеенный на его дверь маленький рекламный листок. Он анонсировал документальный фильм, от названия которого у меня потемнело в глазах. Не успев даже подумать, я сорвала листок с двери. Он оторвался так легко, что я чуть не упала, зажимая его в занемевшей щепоти.

Наверное, нужно было тут же выбросить этот листок, но я зачем-то развернула его и прочла фразу, на задачу забыть которую я потратила несколько лет своей печальной юности. На какой-то миг я почувствовала, что стены качнулись и тротуар уходит у меня из-под ног. Но рекламка упорно продолжала торчать у меня между пальцев, и страшная фраза не стерлась и не растворилась в скоплении других окружавших ее слов. Ее нельзя было не заметить – набранную крупным шрифтом, гораздо более крупным, чем все остальное, и окрашенную в красный цвет.

Я плотно закрыла глаза, досчитала до пятидесяти и открыла их снова – увы, все осталось, как было. Я заставила себя прочесть:

«Меня звали Сабина Шпильрайн».

Это не было послание с того света, адресованное мне, а просто реклама фильма «My name was Sabina Spilrein», на просмотр которого приглашали всех желающих в кинокафе «Форум».

Я глянула на число в смутной надежде – а вдруг просмотр был на прошлой неделе и ничто не обязывает меня идти смотреть этот фильм? Но нет, рука судьбы неумолима: просмотр был назначен на сегодня. Предлагались два сеанса для желающих – в восемь вечера и в десять.

Оставался вопрос: была ли желающей я, профессор Сталина Столярова, родом из Ростова-на-Дону?

Хотела ли я вернуться к ужасу своего детства, на забвение которого были потрачены годы? В конце концов, в моем возрасте можно и рискнуть – толстый пласт лет отделял меня от мучительно пережитой мною драмы. Тем более неизвестно, что мне покажут…

Из верхнего левого угла рекламки на меня смотрело молодое женское лицо – нежное, печальное и совсем не похожее на Сабину. В золотой рамке под портретом было написано нечто туманно-многозначительное: «Горькое свидетельство работы сознательных и подсознательных сил». Мелькнуло имя режиссера: Элизабет Мартон – какая разница, как зовут режиссера?