На Орионе не существует никого, кто бы смог избежать невзгод и тягостей жизни. Люди без конца воюют ведомые размытыми идеалами или навязанными убеждениями, саны лишились половины своих многовековых лесов в годы освоения Империей севера, Темный уничтожил родной остров гномов и сейчас жалкие остатки некогда великой расы размазались по всему миру.
И если разумные существа, те, кто освоили алхимию и паровой двигатель, не могут найти себя, то, что уж говорить о тех, кто являлся для них не чем иным, как обыкновенным ресурсом?
В годы войны Тысячи искр, где Княжество, открыв для себя западные земли, пошло войной на Империю, в походные чашки солдат упало не меньше пяти тысяч пятнистых кроликов и столько же ощипанных куриц.
В месяц Снежной совы из шкур дарнаков сшили около пяти тысяч утепленных накидок, плащей и спальных мешков для передовых и внутренних войск.
От арбалетных болтов погибли дюжины лайсов, доставляя послания с выдержками о ходе войны или требованиями подкрепления.
Переброс войск и лобовые атаки забрали сотни лошадей, из которых после затихания последнего воинствующего крика готовилась похлебка и шилась на скорую руку одежда взамен разорванной в клочья.
Нельзя забывать и о тех, кого смогли приручить. С крикунами особых секретов нет – это одомашненные хищники, которые использовались в качестве поддержки к внутренним службам государства. Не редкость, что за невыполненную команду они получали сапогом в челюсть, от чего звери разрывались в оглушительном крике, за который и получили свое название. В поведении они понятливы и логичны, а в их преданности не приходилось сомневаться. В отличие от кошек, чьи правила жизни для многих оставались тайной.
Мама-кошка не искала признания. Все, что ей было нужно – это изящно вилять хвостом, время от времени разрешать себя гладить, принимать подношения гигантов и нежиться под солнышком, разлегшись на чьей-нибудь мягкой шкуре.
Отдохнув, она преспокойно исчезала и возвращалась под крыльцо заброшенного дома на Лунной улице, куда давно натаскала горы теплой шерсти.
Ее жизнь – это череда выполненных желаний, и хоть насчитывалось их не больше десятка, мама-кошка всегда оставалась довольна.
Излишняя суматоха ей была ни к чему. Если остальные кошачьи собирались в Плавильнях, дабы погреться и выпросить угощений, то мама-кошка предпочитала Туманную улицу. Конечно, та гораздо холоднее, но вместе с тем, там отсутствовала конкуренция за внимание гигантов.
За годы гуляний по Солтису мама-кошка успела наплодить немалое потомство, но никого из новорожденных комков не держала рядом с собой долго. Как только тот креп, она относила его к дверям домов, где грелась сама.
Многие гиганты с радостью принимали внезапное разноцветное чудо в семью, а в крайних случаях выбрасывали тех в трущобы.
Уличных котов и кошек гоняли, бросались в них ботинками, дети дергали их за хвосты и усы, а в голодные бездомные, порой, с болью на сердце, ловили их и ели.
Мама-кошка безмятежно валялась на черной шерсти и наблюдала за беснующимся бело-рыжим котенком – двух месяцев отроду. Он охотился за ее длинным пушистым хвостом. Выжидал момент и неистово набрасывался на жертву цепляясь за нее зубами и лапками.