Читать Вместе с веком. Мои воспоминания - стр. 4
Однако жизнь берет свое. Года через два Сима встретилась с сибиряком Зубковым Александром Александровичем. Он был очень образованным интеллигентным человеком, приятным и обаятельным. Мама на этот раз не вмешивалась. За хорошую работу папу освободили досрочно, мы уехали, а Сима осталась с мужем.
Мы поселились в городе Полоцке. Жили в страхе, что кто-нибудь узнает, что мы бывшие ссыльные. Это и позорно и закрывает для нас – детей все дороги. Квартира в Полоцке – три комнаты, керосиновая лампа, деревянное корыто, русская печь. Папа пошел работать столяром. Мама завела огород, купили корову. Мама сама пекла хлеб в русской печке, месила его в деревянной кадке, и нам хватало вкусного хлеба с тмином на неделю. Такого вкусного хлеба, как мамин, я никогда больше не ела. Она вставала в четыре утра, топила печь, варила обед (таких вкусных обедов, как у мамы, я тоже больше не ела). К субботе пекла халы и любила дать кому-нибудь подержать халу в руке – «смотрите, она ничего не весит!». По утрам на столе стоял самовар, своё масло, свой творог и коричневое топленое молоко из русской печки. Мама была удивительный человек. Она все успевала сама: стирка, уборка, огород, корова, семья. Папа её обожал и жили они очень красиво.
Ленинград
В Полоцке я закончила семь классов. Там учиться было больше негде и мне очень захотелось поехать в Ленинград (Это не так далеко) и поступить в техникум. В Ленинграде жила дальняя родственница. Родители знали, что она не согласится меня приютить. Но я не давала им покоя, плакала, просила отпустить меня. Папа, чтобы сохранить покой и тишину в семье, сказал маме: Ладно, пусть она посмотрит Ленинград. Я дам ей пятьдесят рублей (тогда это были большие деньги), она их истратит и вернется домой.
Двоюродная тетя встретила меня не очень доброжелательно и разрешила пожить у неё не более двух недель. Я разыскала и посетила несколько техникумов, но так как тогда мне ещё не исполнилось четырнадцать лет, мне везде отказали. На бирже труда, куда я попала простояв восемь часов в очереди, мне предложили пойти в швейный фабзауч. Я не умела и не любила шить и просила что-то другое, он за отказ от предложенного меня сняли с учёта на шесть месяцев.
Я решила ни за что не возвращаться домой и доказать себе и родителям, что я на что-то способна. Но увы …не было ни жилья ни работы. Случайно познакомилась с еврейским парнем Додей. Он был вдвое старше меня, пожалел меня и проникся желанием помочь. Он повел меня к своей приятельнице в надежде на её помощь.
Лида, так звали его подругу, жила в четырнадцатиметровой квартире с двумя сыновьями двух и четырех лет. Она предложила мне жить у неё при условии, что по утрам я буду отводить её сыновей в садик и ясли, а вечером приводить домой. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Спала я под обеденным столом, куда Лида клала матрац – другого места не было. Дети были капризы и было тяжело с ними справляться. Одного несла на руках, а другого тащила за руку. К счастью детский сад и ясли были не далеко от дома.
Как-то возвращаясь из садика по Невскому проспекту, я прочла объявление, висевшее неподалеку от Казанского собора: Союзу строителей требуется уборщица. Канал Грибоедова 20. Я сразу туда отправилась. Групком союза строителей занимал одну комнату, и сотрудников было четверо. Начальник по фамилии Поляков, бухгалтер и две сотрудницы. Услышав о моем желании получить эту работу все повставали с мест и окружили маленькую девочку. Ростом я действительно не удалась, да и худа была. Не помню, что я врала о своем сиротстве, безвыходном положении и обещала очень стараться. Короче, удалось уговорить Полякова (очень хороший и добрый он был человек) и меня приняли на работу с окладом сорок рублей в месяц.