⇚ На страницу книги

Читать Багульник

Шрифт
Интервал


* * *

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,

Поезда….

Едет поезд запоздалый –

Как всегда,

И светлеет вдоль дороги

Грусть полей,

И за берегом пологим,

И левей.

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,

Ветерок….

Едет поезд запоздалый

На восток.

Взгляд баюкает равнина,

Хлещет лес.

Жизнь казалась длинной-длинной,

А – в обрез….

Но пролистывает время

День за днем:

Пламя, имя, бремя, стремя –

Все живем….

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,

Мост, столбы.

Едет путник запоздалый

Вдоль судьбы.

Вдоль неистовой печали,

Вдоль теней.

Мчится поезд, как в начале

Давних дней.

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,

Семафор

То сиреневый, то алый

Целит взор,

И продольно-поперечный

Знак дорог,

И раздольно просторечный

Говорок….

Водит пальчиком тревога

По спине,

И железная дорога –

Вся во мне….

Стук колесный, звон железный,

Провода

Стали счастьем безнадежным

Навсегда.

2007


* * *

Давным-давно темно. Заснуть не хватит духа,

пока среди теней дождем морочит тьму.

Заснешь – и пустота насвистывает в ухо:

«Не сторож и не страж ты брату своему».


Не сторож и не страж, и что отдашь за повод

смертельную тоску признать за добрый знак,

пока последний дождь спускается на город

и первый снег ночной не потревожил мрак?


И в прописях судьбы закончена страница.

Перевернуть – и вновь начать привычный труд.

И страх хохочет вслед, и свет в стекле двоится,

и стынет тишина на россыпях минут.


И давит высота, нависшая пудово,

и сходит жизнь на нет, не ясно почему;

и слово на лету цепляется за слово:

«Не сторож и не страж ты брату своему».


Сквозняк открыл окно. По дому чередою

проходят запах снов, дорог, сырых ветвей.

Заснешь – и поутру проснешься за чертою,

пропав в глухих снегах Лапландии своей.

1998


* * *

Но все прошло, все минуло.

Чу! Колокольный звон.

Н. Некрасов


Жизнь минула, не кончившись пока,

Жизнь миновала, как проходят сроки,

Как в тексте обрывается строка,

А дальше – сплошь словесные потоки.

Как в шлягере пронзительный куплет,

Сложившийся как будто против воли.

Жизнь миновала, как сцепленье лет,

Как вид в окне вагонном – лес и поле.


Жизнь минула, но где-то вдалеке

Она еще живет, и отголоском

Сюда доходит привкусом в глотке,

Неясным гулом, профилем в наброске.

Взлетая в ночь, грохочущий трамвай

Вплетается в таинственное эхо

Судьбы, тоски, и самый крайний край

Не выглядит сложнее, чем уехать,

Сбежать туда, где до сих пор светло.

Жизнь миновала. Но осталось время

Расклеить рамы, протереть стекло

И слушать звон, летающий над всеми.

1999


* * *

Кореш твой, сентябрь плакучий,

разбросал листву и перья.

Сквозняки, как подмастерья,

в услуженье у ветров,

по домам все ищут лучших,

пыль летит, грохочут двери,

если есть, конечно, двери

у оставленных домов.


Если есть, конечно, лица

у таких, кто помнить может,

то по лицам, их тревожа,

пролетит, промчится тень.

Если к ним не подступится –

значит, век до срока прожит.

Птицы в небо путь проложат,

канут в небе в этот день.


Твой дружок, озябший скверик,

все чинарики стреляет,

в речку веточки бросает

и гоняет детвору,

на скамейках мокрых дремлет,

сор под веки задувает,

и глаза слезятся, тают

слезы, сохнут на ветру.


Если есть, конечно, слезы

у того, кто отмахнулся,

отступился, отшатнулся,

задержался, занемог.

Дождь ночной ударной дозой

рухнет, словно сам свихнулся,

вспомнив, кто же подвернулся

под горячий кулачок.


Твой браток, сиротский город,

размывает очертанья,