Читать Легенды крови и времени

Шрифт

Интервал

* * *

Устоявшаяся привычка не считать тот или иной предмет неправильным порождает обманчивую видимость его правильности и поначалу вздымает волну гневных криков в защиту традиций. Но вскоре вся эта шумиха стихает. Время создает больше обращенных, чем разум.
Томас Пейн

Глава 1

Нулевая отметка

12 мая

Свой последний вечер в качестве теплокровной Фиби Тейлор провела так, как и надлежало примерной дочери.

На этом настояла Фрейя.

– Давайте не будем устраивать лишний шум, – возражала Фиби, надеясь обойтись непринужденным прощанием в отеле, где остановилась ее семья.

Можно подумать, она просто уезжала на несколько дней в отпуск.

– Ни в коем случае, – пренебрежительно наморщила свой длинный нос Фрейя. – Де Клермонам не свойственно отмечать такие события втихаря… речь, естественно, не о Мэтью. Мы все устроим должным образом. Совместный обед. Это твой долг.

Вечернее торжество, устроенное Фрейей для семьи Тейлор, было простым, элегантным и совершенным во всем: от погоды (безупречный майский вечер), музыки (каждый ли парижский вампир играет на виолончели?), цветов (из сада принесли розы мадам Харди, способные наполнить ароматом весь город) и до вина (Фрейя обожала шампанское «Кристалл»).

Отец, мать и младшая сестра Фиби прибыли к назначенному времени – в половине девятого. Отец облачился в смокинг, мать – в бирюзовое, с золотой вышивкой лехенга-чоли, а на Стелле все было от Шанель. Фиби нарядилась в скучное черное, добавив к платью изумрудные сережки, подаренные Маркусом накануне его отъезда из Парижа, и туфли на высоченном каблуке, которые нравились не только ей, но и Маркусу.

Узкий круг, состоящий из теплокровных и вампиров, начал торжество с напитков, поданных в саду. Сад находился позади внушительного дома Фрейи в Восьмом округе, одного из частных райских уголков, которые сохранились в Париже даже сейчас, через сто с лишним лет урбанизации с ее вечной нехваткой пространства. Семейство Тейлор привыкло к просторному жилью. Отец Фиби был профессиональным дипломатом. Мать происходила из индийской семьи, члены которой поколениями состояли на британской колониальной государственной службе. Но привилегия принадлежности к семье де Клермон имела совершенно иной уровень.

Стол, за которым расположились гости, виновница торжества и хозяйка, был уставлен фарфоровой посудой и хрустальными стаканами и бокалами. Высокие окна комнаты выходили в сад. Летом в них появлялось солнце. Угощение готовил молчаливый повар Шарль. Де Клермоны неизменно пользовались его услугами, когда на обед в их парижские дома приглашались теплокровные. Шарль обожал Фиби и не жалел ни сил, ни денег.

– Сырые устрицы – знак того, что Бог любит вампиров и хочет видеть их счастливыми, – объявила Фрейя, поднимая первый тост.

Фиби заметила: Фрейя произнесла слово «вампир» свободно и непринужденно, словно частое его повторение могло нормализовать новое жизненное состояние, в которое Фиби предстояло перейти.

– За Фиби! Счастья и долгой жизни ей! – закончила тост Фрейя.

Тост не способствовал аппетиту у родных Фиби. Сознавая, что она в последний раз ест привычным образом, Фиби с трудом проталкивала куски в горло. Она заставила себя съесть несколько устриц и запить шампанским, затем отведала чуть-чуть других блюд. Закуски сменились супом, затем рыбой, уткой и десертом («Фиби, дорогуша, это твой последний шанс!»). Все это время Фрейя вела оживленный разговор с родителями Фиби, легко переходя с французского на английский и хинди и не забывая потягивать вино.