«Ну что, Куперман, врубился?», – в комнату, освещенную мягким приглушенным светом торшера, бесшумно вкатился Витька Котов по прозвищу «Кошкин» или просто «Кот», толкая перед собой изящный сервировочный столик, доверху заваленный наспех нарубленными бутербродами с финским сервелатом и уставленный огромными дымящимися фарфоровыми кружками. Несколько противоречивое впечатление от всего этого безобразия облагораживалось двумя миниатюрными бутылочками «Хельвеции» – ассортиментного югославского ликера, предмета вожделения и неустанной охоты московских алкогольных гурманов. Их, следуя собственным представлениям о прекрасном, Кошкин втиснул в середину столика.
– Лохмато живешь, где достал? – неподдельно восхитился Серега, ощутив бодрящий аромат индийского растворимого кофе – безоговорочного признака неординарности быта того времени.
– Как в лучших домах Лондона,– с ударением на конце последнего слова самодовольно провозгласил Витька, – мать вчера притащила, во!
– Мне бы иметь такое всевспомоществование со стороны советской торговли, – язвительно заметил Серега, явно намекая на профессиональную хватку «мамы-кошки».
– Родиться нужно не только в нужное время, но и из нужного места, – назидательно изрек Кот.
– Куда уж нам, простолюдинам, у нас все через жопу, – огрызнулся «Куперман».
Этот полушутливый-полусерьезный разговор, происходивший в небольшой квартирке типовой 12-этажки, неожиданно органично вписавшейся в глубину тихого Духовского переулка Москвы начала 80-х, вполне можно было бы принять за легкую пикировку двух соперников в борьбе за руку прекрасной дамы.
В действительности же, это был обычный «обмен мнениями по ситуации текущего момента» между двумя сокурсниками в период самой напряженной работы их изворотливого студенческого мозга, предшествовавший очередной сессии. Все, что за полгода было не прослушано на лекциях, не отработано в лабораториях, а весело и бесшабашно прогуляно и пропито в соответствие с негласным аморальным кодексом советского студента, теперь надо было выдать «на гора» в виде немалого количества курсовых работ.
Разница в возрасте почти в 10 лет отнюдь не мешала им, удачно сочетая достоинства и недостатки друг друга, подобно гребцу и рулевому находиться в одной шлюпке и успешно плыть по волнам нелегкой студенческой жизни, виртуозно обходя все водовороты и подводные камни. Двое в лодке, не считая собаки. Впрочем нет, «собака» все-же была – иногда к ним присоединялся Володька Иванов по прозвищу «Тюлень», их общий приятель, добродушный увалень.
Вот и сейчас они, следуя установившейся традиции, «забурились» на квартиру Кота, чтобы «уйти в ночь» и сокрушить солидную глыбу очередной курсовой.
– Ну и че там у нас? – вернулся Кошкин к началу разговора.
– Да все нормально, но придется попотеть, – ответил Серега «Куперман», прозванный так за ясность математического склада ума и привычку все правильно расставлять по своим местам, подобно фигурам на шахматной доске. Так, как это делал великий гроссмейстер.
– Хорошо, что захватил с собой калькулятор с тригонометрическим функциями, – продолжал он, – а то если обсчитывать все вручную по формулам – придется к тебе заселяться на неделю.