⇚ На страницу книги

Читать Кормление уток на берегу реки Сходни (сборник)

Шрифт

Интервал

«Семья и работа, сплошные заботы…»

Семья и работа, сплошные заботы,

Никак не улажу и не разберусь.

Живут за границей загранпатриоты

И хвалят прекрасную матушку-Русь.

Истошные вопли: «Измена, измена»

Я слышу, хотя понимаю с трудом.

Другого-то нет у меня Карфагена,

И я не могу свой покинуть Содом.

И если вам кажется – редкая смелость —

Чужое правительство очень смешным,

Пожалуйста, смейтесь, а мне расхотелось,

И я только плачу, и то над своим.

Победа рекламных огней пропаганды.

Вам партия светит – ум, совесть и честь,

Когда фонари не горят, а гирлянды

Сияют повсюду, и нечего есть.

Зато есть и счастье, и даже свобода

Сказать, как хорош господин президент.

И как замечательна новая мода:

На голый асфальт навалить реагент.

Эксперты расскажут про квоты и льготы,

Про то, что соседи друг друга едят…

Живут за границей загранпатриоты

И как-то не очень стремятся назад.

«Снег выпал. И сразу – свободы глоток…»

Снег выпал. И сразу – свободы глоток.

И сразу – январская сила.

На Чистом пруду очищают каток.

Зима, что ли, вдруг наступила?

Все снегом покрыто. Нужны ли слова?

Светло наконец-то, ребята.

Как будто в Россию вернулась Москва.

И год где-то 75-й.

Снег выпал. И сразу вернулся уют.

Попрятались черные банды.

И даже гирлянды не так достают,

Проклятые ваши гирлянды.

Снег выпал, а власть – ну хоть в чем-то права —

Пока не очнулась, спасибо.

Как будто в Россию вернулась Москва,

Как будто вернулась в Россию.

«Ты лежала сонная…»

Ты лежала сонная,

Как Большая Бронная.

Колыханье дуновений,

Благовоннолонная.

Говорили пленные:

Нам нужны пельменные,

А не то вести не будем

Речи откровенные.

Ванная не ванная,

Манна не желанная.

Смена вех в прямом эфире

И война диванная.

Слабая и тленная,

Потому и ценная,

Я всегда тобой любуюсь,

Оболочка бренная.

Власти незаконные,

Господа поклонные

И созвездия сияют

Вечно благосклонные.

Жизнь идет отменная,

Вся Кривоколенная.

Первым делом колыханья,

А потом – вселенная.

«Кто-то просто нищий, кто-то нищий духом…»

Кто-то просто нищий, кто-то нищий духом,

Кто-то люто верит местному ТВ.

Кто-то верит богу, кто-то верит слухам,

Что живем не в Грозном, а еще в Москве.

У кого кормушка, у кого погоны.

У меня Россия, я-то в ней живу.

Тушинских трамваев польские вагоны

Ехали на Сокол в серую Москву.

У кого в Брюсселе вилла или в Риме.

Так бывает часто, если патриот,

Голосуешь сердцем за святое имя,

Если не предатель, если за народ.

А народ уткнулся: кто-то в телефоны,

Кто-то за окошко – в неба синеву.

Тушинских трамваев польские вагоны

Ехали на Сокол в серую Москву.

«А у вас тут опять: ну и ну…»

А у вас тут опять: ну и ну.

Полусладкое кажется брютом.

Клеветать на родную страну

Еду в «Татре» я третьим маршрутом.

У меня за окном красота,

А у вас – как под елкой наврали.

Даже снег ведь у вас – клевета.

И не выпал. И сразу убрали.

За окном замечательный вид.

Снег лежит по бульварам обильно.

Пассажир за спиною храпит.

Похмелился, наверное, сильно.

По Москва-реке прет ледокол,

Проявляя ненужную силу.

Даже если пишу я про Кельн,

Все равно я пишу про Россию.

Примечание. Для тех, кто за рулем: лирический герой едет в трамвае Татра Т3, маршрут № 3, а не бомбит без страха и упрека на автомобиле (есть же, поди, еще и автомобили «Татра»?). Конец примечания.