Правда и кривды: «теология приспособленчества»
Все ли равно, как и во что верить? Этот вопрос сегодня обсуждают очень живо. Подчас даже горячо, эмоционально, жестко. Иногда приходит священник в светскую аудиторию или появляется в соцсетях – и тут же его с вызовом спрашивают:
– А почему ты решил, что твоя вера правильная? Я вот, наверное, мусульманин (буддист, язычник, сторонник «бога в душе», агностик или даже атеист) – но пусть ваша вера меня не отвергает, а ваш бог (если он есть) введет меня в рай!
Еще недавно, в 90-е годы, большинство людей таким вопросом не задавалось. Как только советский и ранний постсоветский человек начинал приходить к вере, его уже поджидали мнения западных авторов и наших интеллигентов-«шестидесятников». Большинство их говорило: если Бог и существует, то все пути ведут к Нему, если ты хороший человек и у тебя наличествует некая «духовность».
Подобную позицию проповедовали сначала «продвинутые» советские писатели и публицисты, потом рериховцы и неотолстовцы, затем всякого рода полуверующие «совести нации». Вскоре дошло до популярных в постсоветском обществе магов, колдунов, «экстрасенсов», а потом и до значительной части сектантов. Верь во что хочешь – главное, слушай нас. С таким «подходом» долго соглашалось почти все «мыслящее» население России и других постсоветских стран.
Иногда подобным речам вторили седовласые или юные деятели в рясах – как же, мы не ретрограды, в любой вере есть крупица истины, каждому народу Творец дал свою веру, не будем узкими… Интеллигенция умильно кивала: вот какие они воспитанные, не то что черносотенцы начала века, Иоанны Кронштадтские какие-нибудь…
И в это время прозвучал робкий голос православных миссионеров – в частности, отца Андрея Кураева, одна из книжек которого называлась «Все ли равно, как верить»? Постсоветский социум, легко перепрыгнувший из атеизма в религиозную всеядность, вдруг услышал крайне неожиданную для себя вещь: настоящее, то есть православное, христианство, считает, что истина только одна. И истинная религия – одна, а остальные ложные. К Богу ведут отнюдь не все пути – лишь единственный. Потому что Сам Христос сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня» (Ин. 14, 6).
Нравственное учение Христово – это не просто закон. Господь не желает добиться формального исполнения человеком пунктов морального кодекса. Он жаждет полного духовного перерождения человека, после которого самая мысль о грехе, самое желание греха были бы чужды и противоестественны освященному сердцу. И такое новое состояние человеческой души, по слову Христову, не может быть достигнуто привычными средствами нравственного улучшения души – будь то самосовершенствование, внешнее принуждение, руководство учителя, мистическая практика и так далее. Все эти средства могут быть полезны, но лишь тогда, когда они объединены вокруг главного средства нравственного обновления личности.
Это средство Господь неразрывно связал со Своими нравственными установлениями. Это средство – единственное, что может помочь человеку достичь высокого евангельского нравственного идеала. Это средство – основа христианской этики, основа ее жизненности, которой не смогли достичь все мертвые законы. Это средство делает христианскую нравственность уникальной и неповторимой, а следующих ей людей – достойными спасения и святости.