Набычившись, громадный Ксенженко мрачно изрекает.
– А нам, румынам, один хрен, что самогон, что пулемет, одинаково с ног налит.
Достойный ответ, – ухмыляется старший лейтенант.
«Румынами» на Флоте почему – то издавна называют торпедистов, почему – мы не знаем.
– Ну а сейчас привести аппарат в исходное и готовиться к всплытию, искать торпеду. Не найдем, точно будет нам пулемет.
В словах «бычка» глубокий смысл. Если «Анабару» с отливом унесет в океан – голов нам не сносить, ибо она «сверхсекретная» и стоит бешеных денег.
У нас в распоряжении двадцать четыре часа – на это время рассчитан запас плавучести торпеды, после чего она самозатопляется.
В этом случае комиссия не сможет установить, почему «Анабара» вышла из аппарата «холодной». Позор нам обеспечен на всю оставшуюся службу.
Всплываем без хода, на ровном киле. На последних метрах подъема в отсеке стоит рев, подобный шуму взлетающего лайнера. Воздух высокого давления вытесняет из балластных цистерн забортную воду с силой вулкана, выбрасывающего раскаленную лаву.
В лодке чувствуется резкий перепад давления, в наших головах легкое головокружение.
Из центрального поста следует команда:
– Отбой боевой тревоги! Готовность два! Второй боевой смене на вахту заступить! Личному составу БЧ-3, кроме командира, прибыть на ходовой мостик!
Быстро натягиваем ватники, сапоги и несемся в центральный пост.
Старпом – капитан 2 ранга А.В.Ольховиков, всегда доброжелательно относившийся к минерам, на секунду оторвавшись от работающего перископа мрачно бросает, – быстро, наверх, раздолбай!
В рубке еще мокро, горьковато пахнет йодом и озоном.
Хотя по теории, озон – составляющая воздуха, без цвета и запаха, запах у него есть и знаком каждому подводнику.
Чуть впереди и выше – на мостике, прильнув к биноклям, в напряжении застыли командир, штурман и военпред. Здесь же рулевой-сигнальщик Серега Алешин, молча сунувший нам в руки еще по биноклю.
Ксенженко докладывает о прибытии. Не оборачиваясь, вполголоса, командир цедит,
– Искать торпеду, смотреть внимательно, об обнаружении доложить.
Выполняем, внимательно обозревая отведенные нам сектора. Аналогичное наблюдение ведется и из центрального поста через перископ. В режиме поиска работают и наши радиолокационные станции.
Однако «Анабары» не видно. В окулярах бинокля свинцовая рябь моря, придавленная низкой облачностью, сливающаяся с туманным горизонтом. Погода явно портится.
Субмарина идет полным ходом, и вой ее турбин глушит все другие звуки на мостике.
В нескольких милях справа и слева от нас, параллельными курсами следуют два эсминца. Прочесываем акваторию полигона по секторам.
Через час глаза, усиленные окулярами бинокля, уже не различают поверхность волн, в них все рябит.
Опускаю бинокль и тут же рык командира.
– Смотреть в бинокль, искать торпеду!
Выполняю, хотя уже не отличаю моря от неба. От напряжения из глаз текут слезы.
С поста РЛС на мостик поступает доклад – По пеленгу 285°, расстояние – 40 кабельтовых, плавающий объект!
Идем к нему. Это всего лишь полузатопленное бревно, вероятно потерянное лесовозом.
Еще через час безуспешных поисков командир отпускает нас вниз. Плетемся в отсек, а в глазах все мелькают серебристые барашки на гребнях волн.