Стены курилки сотрясались от безудержного хохота. Десяток солидных мужиков ржали самым неприличным образом. Чем был вызван этот приступ бурного веселья, я не знал, потому что только что вошел и, похоже, опоздал к началу представления. Смеялись неистово, до слез, до коликов в животе, до надсадного кашля. Но смеялись не все. В центре круга, образованного корчащимися от смеха людьми, стоял нормоконтролер Скуряков. Губы его были плотно сжаты, брови насуплены. Злобным презрительным взглядом Скуряков обвел гогочущих коллег, укоризненно покачал головой, властным жестом отодвинул в сторону самозабвенно хохочущего конструктора Караваева, протиснулся в образовавшийся проход и с высоко поднятой головой гордо вышел из курилки, громко хлопнув дверью. И тут из угла курительной комнаты, перекрывая хохот, послышалось:
Чего ржете? Я же правду говорю! У нас в городке все мочу пили! Кроме меня и Пельмехи!
Очередной взрыв хохота оказался такой силы, что задребезжали стекла в старой оконной раме. А Василий Откосов (именно ему принадлежал голос), оттопырил нижнюю губу, пожал плечами и в недоумении развел руками.
Вася пришел к нам в НИИ по распределению после окончания института и менее чем за три месяца умудрился стать всеобщим любимцем. Рассказчик он был непревзойденный. Если из курилки доносился раскатистый хохот, это могло означать лишь одно – Василий, с присущей ему непосредственностью, травит очередную байку. Почти все его рассказы начинались со слов: "А у нас в городке…" – Василий Откосов, сын майора гвардейской части войск ПВО, жил с родителями в военном городке под Всеволожском.
Ну, Вася… Ха, ха… Ну, уморил! – сквозь смех выдавил стоявший рядом со мной кандидат наук Покрышкин.
Что он на этот раз отчебучил? – спросил я, доставая пачку сигарет из кармана пиджака.
– Уф! – Покрышкин глубоко вздохнул, вытащил платок и вытер слезы. – Прямо цирк какой-то! Чуть не задохнулся от смеха.
Опять, я гляжу, Петровича обидели, – я протянул открытую пачку Покрышкину.
Да он сам хорош, – усмехнулся Покрышкин, выуживая предложенную сигарету. – Ты ж знаешь нашего Скурякова. Как на чем зациклится, так целыми днями только об этом и талдычит. Он как на шестой десяток перевалил, – помешался на здоровье. А точнее – на нетрадиционной медицине. Помнишь, пару месяцев назад он все с банками стеклянными бегал – воду заряжал? А сейчас у него новое увлечение – уринотерапия. Он нам здесь минут двадцать лекцию читал, – как правильно мочу выпаривать, да как полезно ее пить и от каких болезней она помогает. Сначала все хихикали и подкалывали Петровича, а потом откровенно стали ржать. Петрович разозлился, раскипятился и чуть из штанов не выпрыгнул, доказывая нам, какие мы все дураки, что не хлещем мочу стаканами. И тут пришел Вася. Послушал, послушал Скурякова, а затем…х, х…такое выдал!
Постепенно смех стих, все угомонились и смогли, наконец, отдышаться.
– Да, Василий, – усмехаясь и промакивая платком вспотевшую шею, сказал технолог Уфимцев – здоровенный толстяк с огромным животом и тройным подбородком, – теперь тебе в нормоконтроль лучше не соваться – Петрович ни одного твоего чертежа не подпишет.
– А чего такого я сказал? – притворно-обиженным голосом отозвался Откосов. – Это вы тут над ним насмехались. А я и не думал смеяться. Не понимаю, из-за чего он на меня обиделся.