2 февраля 1873 года китобойное судно «Пилигрим» шло под 43°57′ южной широты и 165°19′ западной долготы от Гринвича. Эта шхуна водоизмещением в четыреста тонн была приписана к порту Сан-Франциско и принадлежала Джеймсу Уэлдону, богатому судовладельцу из Калифорнии.
Каждый год Джеймс Уэлдон отправлял целую флотилию судов в северные моря, за Берингов пролив, а также в моря Южного полушария, к Тасмании и к мысу Горн. «Пилигрим» по праву считался одним из лучших его кораблей. Хороший ход и отменная оснастка позволяла судну даже с небольшой командой доходить до границы сплошных льдов Южного полушария.
Сам капитан Гуль имел репутацию опытнейшего моряка и одного из лучших гарпунщиков южной флотилии. К февралю под его началом на судне работали пять матросов со стажем и один новичок. Этого было недостаточно: охота на китов требует гораздо большего количества людей для обслуживания шлюпок и для разделки добытых туш. Однако судовладельцы, и в их числе Джеймс Уэлдон, считали выгодным нанимать в Сан-Франциско только матросов, которые осуществляли собственно управление судном. Недостающих членов экипажа вербовали прямо в Новой Зеландии. Среди местных жителей, а также множества эмигрантов, которые по каким-то причинам искали прибежища в этой далекой стране, всегда хватало искусных гарпунщиков и матросов. Они поступали на службу на один сезон, а потом получали расчет и жили на берегу, пока очередное китобойное судно не объявляло о наборе новой команды.
«Пилигрим» только что закончил охоту на китов на границе южного Полярного круга. Уже в то время китовый промысел был нелегким делом. Киты попадались в океане все реже: сказывались результаты беспощадного истребления этих гигантских млекопитающих. Настоящие киты начали вымирать, и охотникам приходилось забивать гигантов-полосатиков, что делало промысел гораздо более опасным.
В тот год «Пилигриму» крупно не повезло. Задолго до конца промыслового сезона капитану Гулю пришлось закончить охоту. Нанятая в Новой Зеландии команда оказалась сборищем темных личностей. Матросы вели себя вызывающе, отлынивали от работы, грубили капитану, и в начале января, когда в Южном полушарии стоит лето, Гуль рассчитал их. В трюмах «Пилигрима» оставалось еще много места для китового уса. Половина бочек, которые должны были быть заполнены ворванью, стояли пустые.
Капитан высадил китобоев, нанятых на сезон, в порту Окленда, на восточном берегу северного острова Новой Зеландии. Постоянная команда «Пилигрима» была недовольна. Охота оказалась крайне неудачной, и обещала просто смехотворные заработки. Чувство досады терзало и капитана Гуля. Самолюбие опытного китобоя было глубоко уязвлено. Впервые за время службы у Джеймса Уэлдона он добился столь неутешительных результатов.
Капитан предпринял попытку поправить положение. В Окленде он объявил о наборе нового экипажа, но практически все моряки уже ушли в плавание на других китобойных судах. Обстоятельства вынуждали Гуля отказаться от надежды полностью загрузить «Пилигрим».
Капитан Гуль собрался уходить из Окленда. Однако накануне отплытия к нему обратились с просьбой принять на борт пассажиров, и, хотя «Пилигрим» был совершенно не приспособлен для пассажирских перевозок, отказать капитан не мог. Речь шла о людях, небезразличных хозяину корабля.