Эля
Смотрю на хмурую маму исподлобья и плотнее кутаюсь в одеяло. Меня трясёт от обиды. Нас с Артемом застукали в одной постели и теперь обращаются с нами так, будто мы совершили ужасное преступление.
– Эльвира, как ты могла? – спрашивает она, смотря на меня разочарованным взглядом.
– Что я сделала? – сглатываю горький ком.
– Ты напилась и переспала со своим сводным братом. Как ты могла?!
В ее взгляде столько боли и разочарования, что мне становится настолько отвратительно, что не хочется оправдываться. Она мне не поверит. Она уже сделала свои выводы, и ей плевать, что я скажу. Всё будет выглядеть, как попытка прикрыть свою бесстыжую задницу.
– Мы не переспали.
– Не нужно держать меня за дуру, – её лицо перекашивается.
– Мам, клянусь, я…
– Замолчи! – выставляет ладонь перед нами. – Ты сейчас соберешь вещи, сядешь в мою машину и уедешь отсюда. Будешь жить с бабушкой, в нашей квартире. Не может быть и речи, чтобы ты… – устало прикрывает глаза, – чтобы вы продолжали ЭТО прямо у нас под носом.
– Ма… Я волновалась за тебя, а Артем…
Меня заметно потряхивает. Едва сдерживаюсь, чтобы не зареветь обиды и несправедливых упреков.
– Эля! – нервно перебивает. – Не имеет значения, по какой причине ты легла с ним в постель. Ты не должна была так поступать.
Хотя почему несправедливых? Мы были в шаге от того, чтобы заняться сексом. Я была готова, но Змеевский меня остановил, не притронулся ко мне. Почему? Я чувствовала его дикое желание. Но он совладал с собой. Почему??
– Из-за тебя мальчик отправится в армию.
Нет-нет, как я буду без него? Почему они хотят нас разлучить? Мы же не кровные, мы друг другу никто. Общество нас не осудит. Тогда почему осуждают родители? Что мы сделали такого ужасного?
Умом понимаю, что всё выглядит так, что мы просто развратные молодые люди. Устроили вечеринку с надувными куклами и алкоголем, а потом отправились трахаться на пьяную голову. Именно так думают сейчас о нас. И это мерзко.
Но всё было не так! Не так. У нас есть взаимные чувства, но я боюсь говорить о них матери.
Я вчера была на грани истерики, а Артем утешал. Остался со мной на ночь, охранял мой покой. Вот и всё… Но мне ни за что не доказать нашу невиновность.
– Как в армию? Почему? – переспрашиваю осипшим голосом.
– Отец запретил ему к тебе приближаться, но он не послушался.
– Пожалуйста, не надо, – шепчу, – Артем ни в чем не виноват.
– Залез к тебе в постель, это, по-твоему, не есть вина?
– Он сделал это с моего позволения!
– Не знала, что ты такая... распутница, – бросает в меня оскорбление. – Ты знаешь его без году неделю!
Сижу и обтекаю, будто на меня вылили ведро грязи.
– А ты знаешь Камоевича много лет. Может, ты давно уже с ним спишь, а? – отвечаю зло.
Мама делает два быстрых шага и чувствительно бьет меня по плечу. Одеяло слетает, и моя грудь теперь обнажена. Как тут поверить, что мы не спали, когда я одних трусах?
Никогда, никогда она не поднимала на меня руку, даже в шутку! Мы были подругами, до всего этого… Ненавижу Альберта Змеевского! Ненавижу его.
Вскакиваю с кровати и одеваюсь под её колючим взглядом. Да плевать! Пусть остается в этом доме, пусть живёт со своим властным муженьком и исполняет его прихоти. Раз собственная дочь ей теперь враг, раз она не верит мне больше.