– Мне кажется, что-то случилось с нашей машиной! – обратилась я к Ронни с испугом, когда, сонно потягиваясь, случайно взглянула в окно нашего каравана.
На плите сердито зашипел чайник, из туалетной комнатки послышалась недовольная возня мужа, который еле вмещался в наш походный туалет, а из раскрытого окна над плитой было видно, как в лучах восходящего солнца вместо нашего Ситроен Берлинго, расширенного типа, красовалась какая-то пародия на него, напоминающая белую лошадь с пеной по бокам.
– Это серьезно? – спросил Ронни. Он приоткрыл дверцу, вытянул шею и попытался, не сходя с биоунитаза, разглядеть через окошко ту поляну, где стояла его любимица, давно не мытая машина, но с хорошей ходовой частью, и это ему, как ни странно, удалось.
– Дорогая, а какой сегодня день? … Правильно, все сходиться. Сегодня день нашей свадьбы, а то, что случилось с машиной – это проделки Диан, моей сестры, чтобы мы с тобой не прозевали десятилетний юбилей нашей любви. … Я предполагаю, что она с Вилли не столько для того приехали сюда, чтобы варварски поступить с моей машиной, сколько, чтобы похвастаться своим новым пластиковый мобиломом. … Разве можно платить такие баснословные деньги за коробку из пластика, сделанную для великанов с телевизором у потолка …
Дверь туалета вновь закрылась и через нее послышалось уже довольное пыхтение мужа, а я распахнула дверь нашего деревянного каравана, с хорошей изоляцией, сухого в любую погоду и на редкость уютного, и вышла на свежий воздух.
Наш домик на колесах выглядел среди виноградных полей игрушечным теремком, но в нем я чувствовала себя Евой, которая всю жизнь искала своего Адама, нашла и теперь следовала за ним по всему свету. Если караван был туристическим антиквариатом, то автомобиль Берлинго был куплен на заказ и отличался своим респектабельным видом, который не портили гирлянды из туалетной бумаги, отсыревшей от росы.
Этим утром я чувствовала себя счастливой женщиной, и высокое небо, взятое в кольцо горной гряды, было тому свидетелем. Моя мечта: быть любимой женой любимого человека, исполнилась, чтобы жить вечно.
Диан и ее муж Вилли, ставшие, ни свет, ни заря, чтобы подшутить над нашим автомобилем, остались довольны тем эффектом, который произвел на нас клоунский вид Берлинго, и за завтраком торжественно вручили коробочку бельгийского шоколада.
Диан выразила сожаление, что роса размыла слова поздравления, написанные на туалетной ленте, свисающей с боков машины. Да, и бумага размякла от утренней влаги, но наш с Ронни пижамный вид и поцелуй под высоким небом, в окружении виноградников, останется на фотографиях и в памяти наших сердец.
А в полдень мы с мужем дали обет верности друг другу в капелле, что одиноко стояла на склоне горы, при этом присутствовали убежденные атеисты, Диан и Вилли. Они поздравили нас с Днем юбилейной свадьбы букетом полевых цветов и песней «О, благодать, спасен тобой». Песня пелась на английском языке, слова песни никто не разобрал, но ее мелодия вдохновила нас с Ронни на танец молодоженов со стажем.
После обеда была велосипедная прогулка вдоль реки Мозель, потом – барбекю у ручья. Когда Диан с Вилли ушли почивать, Ронни обнял меня, и, обнявшись, мы долго молчали, словно в ночной тишине хотели услышать звездный перезвон.