Утреннее солнце золотило мощеную подъездную аллею, ведущую к служебному входу Нью-Йоркского музея естественной истории, ярко освещало стеклянную будку охраны у гранитной арки. В крохотном помещении, развалившись на стуле, сидел старик, знакомый каждому сотруднику музея. Он с видимым удовольствием посасывал трубку, наслаждаясь одним из тех теплых предвесенних дней, которые иногда выпадают в Нью-Йорке в феврале, заставляя нарциссы, крокусы и фруктовые деревья распускаться раньше времени – лишь для того, чтобы неминуемо замерзнуть в конце месяца.
– Доброе утро, док! – снова и снова повторял Керли, одинаково приветливо кивая спешащим на службу клерку из отдела писем и директору по науке.
Хранители назначались и уходили в отставку; директора вступали в должность, получали славу и почести, а потом с позором изгонялись. Каждый человек, возделывающий землю, обречен в конце концов оказаться погребенным под нею, но невозможно себе представить, чтобы Керли когда-нибудь покинул свою будку. Он был такой же неотъемлемой частью музея, как ультразавр, встречающий посетителей в Большой ротонде.
– Здорово, приятель!
Услышав непривычно фамильярное обращение, старик нахмурился и, подняв глаза, успел заметить посыльного, швырнувшего в окно увесистый пакет, который приземлился как раз на маленькую полку, где охранник держал табак и рукавицы.
– Послушайте! – воскликнул Керли и, выглянув из окна, замахал руками. – Эй, я вам говорю!
Но посыльный уже мчался прочь на велосипеде с толстыми шинами, и старик разглядел лишь туго набитый рюкзак у него на спине.
– О господи! – пробормотал Керли, уставившись на сверток длиной примерно двенадцать, а шириной и толщиной восемь дюймов.
Грязная коричневая оберточная бумага была перевязана старинной бечевкой, какой уже давно никто не пользуется, и выглядела так, словно посылка вместе с доставившим ее человеком побывала под колесами грузовика. Надпись, сделанная неровным детским почерком, гласила: «Музей естественной истории, хранителю коллекции камней и минералов».
Задумчиво глядя на сверток, старик вытряхнул трубку. Каждую неделю дети присылают в музей сотни посылок с «пожертвованиями» – от раздавленных жуков и самых обычных, не представляющих никакого научного интереса камней до наконечников для стрел и мумифицированных трупов животных, погибших под колесами автомобилей. Вздыхая, Керли с трудом поднялся со стула и сунул сверток под мышку. Положил трубку на полку, открыл дверь и, моргая, вышел на солнечный свет. Потом направился в сторону отдела корреспонденции, который находился всего в нескольких футах от его будки, – чтобы попасть в него, нужно было лишь перейти подъездную аллею.
– Что это у вас, мистер Таттл? – раздался голос у него за спиной.
Керли обернулся и увидел Дигби Гринлоу, недавно назначенного помощником директора по административным вопросам, – тот выходил из тоннеля, ведущего от служебной парковки.