Марк встретил меня за три квартала от дома малютки Энни. Мы никогда раньше не встречались, но я без труда узнал его по той простой причине, что кроме нас двоих на этой улице никого больше не было.
Стояло раннее утро, тихое, благословенное прохладой, что так драгоценна в преддверии наступающего дня. Небо на востоке уже наметило красками причал, откуда немилосердное солнце отправится в своё ежедневное паломничество, а припозднившиеся немногие звёзды устало подмигивали и незаметно исчезали: одна за другой. Городок затаился в предвкушении обычной дневной суеты, готовясь принять в объятья потоки машин и людей. Последний месяц лета в этом году выдался жаркий и сухой, клумбы и газоны, скорее серые от пыли, с поблекшими цветами не могли добавить красок бетонным стенам одинаковых безликих домов.
Я с любопытством осмотрелся по сторонам, незнакомый пейзаж вплетал нотку грусти в мое настроение. Марк, внимательный и серьезный, протянул ладонь для рукопожатия. Я пожал его руку, ограничившись кивком головы, из опасения, что дрожащий тембр в голосе выдаст мое неподдельное волнение. Он усмехнулся и сухо произнес:
– Идем, – затем повернулся и решительно зашагал по тротуару.
Секунду помедлив, я бросился его догонять. Утро начиналось, уже заметно посветлело небо, обретая глубину и прозрачность, где-то в кустах, обрамляющих узкие дворики, затенькала пичужка. Словно повинуясь ее команде, солнце высунуло золотую макушку из-за горизонта, сразу обновив цвета окружающего мира. Мы шагали бок о бок в полном молчании, пока он, скосив глаза, не спросил:
– Первый раз?
– Да, – в горле сухо запершило, и я закашлялся, прикрывая рот ладонью.
– Ничего, первый всегда самый трудный.
Марк свернул во двор и остановился перед приземистой пятиэтажкой. Я, едва сдерживая нетерпение, разглядывал темные окна. Где-то здесь меня ждала малютка Энни, я чувствовал ее теплое ровное дыхание.
– Как мы войдем? – осмелился я спросить у Марка.
– Вон там, окно приоткрыто, видишь? – он указал на ряд окон второго этажа. – Нам туда, давай за мной.
Он мягко подпрыгнул, бесшумно расправил крылья и полетел в указанном направлении. Я заторопился и чуть не врезался в стекло, но в последний момент резко увернулся и неловко плюхнулся на подоконник, где меня уже поджидал Марк. Откинув занавески, мы спустились в комнату. Мебели почти не было, старый комод, сверху заваленный тряпьем, да детская кроватка в углу. Выгоревшие обои из последних сил держались за стены, а штукатурка на потолке изящно змеилась трещинами и разводами. Я подошел к кроватке и, наконец, увидел ее. Она спала, раскинув ручки на подушке, сладко сопя, маленькая и невообразимо прекрасная – моя Энни. Марк остановился рядом.