Читать Мальчик и море. Непридуманные истории

Редактор Мария Ворсанова

Редактор Юрий Фридштейн

Фотограф Сергей Терещук

© Сергей Терещук, 2019

© Сергей Терещук, фотографии, 2019

ISBN 978-5-0050-0139-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этих историях большинство персонажей – реальные люди. И прежде всего я бы хотел извиниться перед ними за то, что раскрыл их тайны и секреты, которые они скрывают или, быть может, сами о себе не знают. И, возможно, свет и ракурс, в которых эти люди предстают перед нами, не очень им понравятся. Возможно! А с другой стороны, хочу сказать им огромное спасибо за то, что я встретил их и они показали мне мир в том виде, в котором вы его увидите, читая мои рассказы. Ведь если бы не эти люди, их слова и поступки, то ничего подобного в моей жизни не произошло бы и было бы не так интересно проводить отпущенное нам время. К сожалению, не всем удастся увидеть эти письмена… Так уж случилось, что некоторых людей с нами нет, но я очень надеюсь, что не обидел их память. А ещё, когда я рассказываю о них, они как будто только что вышли из комнаты и будут продолжать жить, пока эти истории будут читать.

И, конечно же, не могу не поблагодарить всех, кто помогал мне в написании этих рассказов, всех, кто сподвиг меня на этот подвиг и спровоцировал на эту провокацию и преступление. Всем моим любимым, друзьям и близким – земной поклон!!!

Маше Ворсановой и Юрию Фридштейну – особенная благодарность!

Я был толстым ребенком. Толстым и непоседливым. Глядя на меня сейчас, в это трудно поверить. Худой и медленный. Флегма, как про меня говорят. А когда я в три года выходил на детскую площадку, все мамаши хватали своих деток на руки и уносили от греха подальше: Осторожно, Сережа вышел гулять! Потому что они уже знали, что Сережа очень любил обниматься с детишками. Заприметив ни в чем не повинного дитя, я бежал к нему с радостным криком: «Ляля!» И обнимал его. Но так как инерцию никто не отменял и закон тяготения тоже, ляля оказывался на земле под толстеньким Серёжей. Само собой, слезы и все такое, и крики родителей пострадавшего от моей любвеобильности малыша:

– Угомоните наконец ваше чадо. Держите его в клетке. Безобразие!

Конечно, никто меня в клетку не сажал. Мама продолжала выводить меня на улицу, мамаши хватали своих чад и уносили ноги.

Напротив нашего дома через дорогу была часовая мастерская. В которой жила семья Кацман. Мама – обширная домохозяйка, папа – маленький, щупленький, лысенький одноглазый часовых дел мастер, старшая дочь на выданье без образования Симха, дочь чуть младше, тринадцати лет, Иса, дочь десяти лет Аза, дочь семи лет Либа и нарушающий весь этот мировой порядок мальчик трёх лет Вовка. Если девочки все как одна были вылитая мать, то Вовка был копия папы, только глаз у него было два. Вот с ним-то я и дружил.

Жили они в подвальном помещении пятиэтажного дома довоенной постройки в стиле Австро-Венгерской империи. И занимали там, ну, не сказать чтобы комнаты, а так, два смежных помещения. В одном располагалась сама мастерская, а в другом… сразу все остальное. Прихожая, гостиная, пять спален, кухня, кладовка, курительная комната и зимняя ванная с туалетом. В теплое время года горшок и ванную выносили на задний двор дома-колодца. Огораживали занавесочкой, и вот, пожалуйте вам удобства. Жильцы дома ничего не имели против по причине того, что двор этот был заброшен и превращен дворниками в свалку среди огромных лопухов, дикой малины и гигантских зарослей хвоща. К тому же, внутрь выходили только окна туалетных комнат и лестничных маршей. Может, кому-то и приходило в голову понаблюдать за девицами Кацман на горшке, но их самих это нисколько не смущало. Вот так и жировало это семейство на доходы от часовой мастерской.