Отец улыбнулся, и его лицо обрело привычное серьёзное выражение. Он был мужчиной могучего телосложения, с грубыми чертами лица, с густой тёмной шевелюрой, с большими выразительными светлыми глазами. Когда он давал наставления, всегда стоял уверенно, по-хозяйски говорил легко, не выбирая слов. Но за все годы моей жизни с ним он никогда не заводил разговор об опасностях связи с женщинами. Единственный раз отец затронул эту тему, когда до моего отъезда в Москву оставалось каких-нибудь пять-шесть недель.
Взяв накидку, он вышел на террасу, и я вслед за ним. Мы жили в маленьком доме с выходом в парк – прекрасном сельском местечке, рядом с которым был крошечный садик с яркими цветами. Облака, которые виднелись утром, исчезли с заходом солнца, в воздухе чувствовалась лёгкость. Я любил вечера, проведённые с отцом. Когда он был рядом, я чувствовал себя сильным и мужественным. Люди утверждали, что человек он простой, но грубый, однако грубости я в нём не чувствовал.
Повзрослев, я впервые осознал, насколько большую жертву он перенёс ради моего блага. Я поздний ребёнок, мать умерла при родах. До родов, словно почувствовав трагедию, мать взяла с отца слово, что ни при каких обстоятельствах он не откажется от меня, и он пообещал ей это. Мы жили вдвоём: отец и я. Он заменил мне мать. Каждый день, будь этот день погожим или дождливым, он провожал меня в школу, а потом в первой половине дня навешал всех больных, живущих в округе. После обеда он оперировал, будучи единственным хирургом в нашем местечке. Помню, как часто среди ночи его вызывали в какую-нибудь богом и государством забытую деревню, куда он добирался верхом.
Всем пациентам отец щедро дарил плоды своего долгого медицинского опыта. Он и был единственным доктором, который мог когда следовало отругать пациентов за то, что им делать не полагалось. Не жалел себя ради блага своего народа, вёл монотонную жизнь, без отдыха, без единого перерыва от начала года и до конца. Он не уставал от своей работы, более того, был благодарен Богу за такую возможность служить людям. Именно благодаря ему большинство пациентов выходили из больницы на своих ногах. Он мог бы похвастаться множеством случаев, когда помогал самым тяжёлым больным вернуться к нормальному существованию. Он возвращал детям отцов, женам – мужей, родителям – детей. Однако все это ему казалось незначительным, ведь пациентов в больнице всегда было больше чем положено.
Никогда не забуду ту нашу откровенную беседу.
Немного помолчав, очевидно, думая, как начать разговор на такую щепетильную тему, он вздохнул и приобнял меня.
– Сейчас я буду давать тебе наставления. Знаю, что ты будешь удивлён этим рассказом, однако слушай. Твоя мать была беременна тобою, и как раз в это время я влюбился в одну замужнюю женщину, которая жила в нашей местности и была на три года старше меня. Мне было хорошо с ней. Женщина очень часто писала мне любовные письма. Мать, как мне тогда казалось, не знала ничего. Наши встречи проходили втайне от всех. Не знаю, насколько нам это удалось, но с тех пор мне никто об этом не говорил. Однажды вечером во время ужина твоя мать вдруг спросила: