ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НА СЧАСТЬЕ
Она чувствовала себя куском отбивного мяса, брошенным на сковородку с кипящим маслом. Всё тело ныло и было мокрым от пота, голова трещала от малейшего движения, во рту пересохло настолько, что непослушный распухший язык при глотательных рефлексах наждачной бумагой довольно болезненно царапал нёбо.
Сейчас, ранним утром, в этой нагой женщине со спутанными волосами и мыслями, валяющейся, а не лежащей на сбитой в беспорядочную кучу постели, никто из коллег и знакомых ни за что не узнал бы директора элитного образцово-показательного лицея номер семь.
С трудом разлепив опухшие веки, Лидия Андреевна Шварц, щурясь от света, обвела спальню тоскливо-растерянным взглядом и не смогла сдержать стона. Кругом царил чудовищный бардак, описать который двумя словами почти так же тяжело, как и убрать такой бардак за две минуты.
В спальню, застегивая ширинку на мятых брюках, вошёл мужчина лет сорока.
– Валерий Петрович? – Лидия Андреевна стыдливо и неловко прикрыла наготу одеялом. – А что вы здесь делаете?
– Я писял, – ответил Валерий Петрович.
Лидия Андреевна коротко, но осторожно, дабы не злить головную боль, кивнула, словно была полностью удовлетворена таким простым ответом, однако тут же, буквально в следующее мгновение, поинтересовалась:
– А почему, позвольте узнать, вы пи… справляете нужду… у меня дома?
– А где мне её справлять? – задал в свою очередь вопрос Валерий Петрович.
– Да где хотите… К примеру… у себя дома, там… Извините, конечно…
– По-моему, это глупо – вставать, не выспавшись толком, и ехать домой, чтобы пописять…
Лидия Андреевна скривилась.
– Довольно уже! Извините, конечно… Но хватит уже повторять это мерзкое слово… – Неожиданно её лицо разгладилось от внезапного озарения. – Постойте! Вы что, хотите сказать, что мы… что вы… ночевали… вместе… э… у меня?
Его густые брови медленно поплыли вверх.
– Так ты что – ничего не помнишь?
Он удивлённо и одновременно с тем добродушно улыбнулся.
– Лида…
– Андреевна, – машинально поправила она его и попыталась вспомнить вчерашний вечер.
Вчерашний вечер тонул в размытых волнах густого тумана.
Сердце от волнения, охватившего всю её, самоубийственно билось о неприступные стенки грудной клетки…
Подташнивало.
– А ведь я же тебя предупреждал, Лидочка…
– Андреевна.
– Я тебя предупреждал, Лидочка Андреевна…
– Прекратите…
– … но тебя было не остановить вчера… Как подменили, право слово…
Слова текли вязким расплавленным свинцом и причиняли почти физическую боль как говорившему, так и слушавшей.
Она, прежде чем спросить о том, о чём обычно не спрашивают, словно черепаха, прячущаяся в середину своего панциря, сильнее и глубже запахнулась в одеяло.
– Между нами…
– Ты была прекрасна, – искренне произнёс он горячим полушёпотом. – Прекрасна и… распутна…
Его полушёпот оглушил Лидию Андреевну. Она, не зная, куда спрятать глаза, потупила взор, как провинившаяся ученица: ей было стыдно и приятно до обморока. Слово «распутна» из его уст прозвучало для её слуха настолько сексуально, что она, занимавшаяся любовью последний раз семь лет тому назад, ощутила в себе пробуждение целой гаммы всевозможных чувств – от возбуждения до смущения и обратно.
Несмотря на всё это, директриса в ней взяла верх над женщиной, и она деловым и строгим тоном объявила: