Читать Несвобода

Всегда случается последняя капля. С самым терпеливым, кто, казалось бы, готов был вынести что угодно, даже с ним приключается последняя капля. К счастью, после грандиозного – самого грандиозного скандала в моей жизни – я успела схватить хотя бы сумку, в которой лежали паспорт и деньги.

Средства с карты обналичить не удалось – отец уже заблокировал. Я даже не разозлилась. Разве он не поступил правильно, если хотел вернуть меня домой? Да вот только я не вернусь. Просто потому, что так растеряю остатки самоуважения. После всех мерзостей, которые сегодня прозвучали в гостиной, вернуться – это признать, что они правдивы. Меня назвали нахлебницей, неблагодарной стервой, паразитом. Это из того, что могло бы миновать цензурный фильтр. А когда я ответила, что другие люди детей рожают не для того, чтобы они всю оставшуюся жизнь оправдывали ожидания родителей, получила пощечину от матери. Однако она же остановила отца, когда тот бросился с кулаками. Остановила блестящей фразой:

– Не надо, Лёш! Не дай бог, нос сломаешь!

Моей последней каплей была не пощечина, не предыдущие оскорбления, а именно эта формулировка. Именно она меня успокоила, охладила нервы, привела в порядок мысли. Какой смысл кричать, что-то объяснять и доказывать? У меня даже нос – результат пластической операции, оплаченной родителями. Настолько дорогостоящей и важной в их жизни процедуры, что мама в первую очередь вспомнила о нем. Вот именно тогда я и выбежала из дома, пока не остановили, успев схватить только сумку и ветровку. В спину расслышала папин смех – он и не сомневался, что я вернусь. Но я тоже в решении никогда не возвращаться не сомневалась.

На самом деле, все произошло не сегодня, а происходило всю мою жизнь. Родители допустили единственную ошибку: позволили мне учиться в МГУ на очном отделении. Детство же я провела в изоляции – никаких детских садов, никаких обычных школ. Даже в элитной гимназии я училась только до пятого класса, после чего родители заявили, что это опасно. Сама дура, хватило ума рассказать им о небольшом конфликте с одноклассницей. С того же дня меня перевели на домашнее обучение, как в благородных домах прошлого. Профессиональные репетиторы научат куда лучше, раскроют больше талантов. И там я уж точно застрахована от зависти или возможных угроз. Третий ребенок в богатой семье после двух братьев, я росла не возможной наследницей, а выгодной инвестицией. Я на помощь матери и не рассчитывала: она, вышедшая замуж за отца по взаимной договоренности их родителей, всю жизнь ощущала себя в доме лишней. Они не женились – они объединяли капиталы. И по той же причине не разводились. А я стала камнем преткновения всех их чаяний и неудач. И слишком долгое время не имела возможности этого понять.

После школы меня после долгих уговоров устроили на престижный факультет, и вот только там я, со все растущей тревогой, осознала, в каких ненормальных условиях жила. Очень много времени ушло на то, чтобы понять – никто из ровесников и не думал мне завидовать. Наоборот, люди, с которыми удалось перекинуться хоть парой фраз, смотрели с жалостью. Никто со мной не стремился общаться, как будто боялись заразиться черной кармой. А я уж тем более не умела находить общий язык с одногруппниками. Так, почти молча, и отсидела первый курс. И уже это было прекрасно. После полной изоляции мне нравилось хотя бы находиться в одном помещении с людьми.