Тётушка Уинифред не желает стареть.
Замуж Уинифред Джекман вышла поздно, уже лет в сорок. Другие в наших краях в эти годы внуков нянчат, а она – под венец с незнакомцем по имени Джей Филмор. Правда, отпраздновали всё честь по чести, как положено: и пшеницей жениха с невестой осыпали, и у алтаря Великой Матери букеты расставили, и куриную косточку за свадебным завтраком переломили, и хмелем дорожку до постели вывели…
Ну, а наутро матушка Полли пришла молодых будить, а их и след простыл: кровать несмята, не спали на ней, чемодан раскрытый на полу лежит, будто начали его собирать, да и бросили, подарки свадебные не вскрыты, кроме одной коробки, где лежала соломенная шляпка.
Так вот и получилось, что в семейную жизнь Уинифред отправилась ни с чем, не считать же шляпку за серьёзное приданое?
Ну, зато вернулась она в нашу деревню честь по чести, с тремя сундуками добра, десяти лет не прошло после той свадьбы, и вернулась одна. Сказала, что овдовела, купила себе дом в хорошем месте, аккурат между храмом святой Бригиты и рынком, назвала его Коттедж с Вязами, и стала жить-поживать. Матушка Полли сразу, конечно, отправилась к ней в гости – может, помочь чем надо, горничную порекомендовать или там кухарку, мало ли что. И не просто так пошла, а как заведено, с пирогом и кувшином бузинного вина.
Когда матушка Полли вышла из Коттеджа с Вязами, на лице её было написано много всего, и всё во-от такими буквами, но что самое удивительное, до самого своего дома она не проронила ни слова. До самого дома, а это ведь полдеревни пройти! Только у самой двери она повернулась к мистрис Питерсен и сказала:
– Ты не поверишь, Джейн, но она не постарела ни вот на столечко!
С тех пор прошло больше полувека, и я, когда гляжусь в зеркало, вижу там не розовощёкую девчонку с косичками, а старуху с выцветшими, голубыми когда-то, глазами.
А вот Уинифред, сестра моей матери, осталась той же самой. Ни одного седого волоска, ни единой морщинки не прибавилось на её лице с тех пор, как отец Каллахан из церкви Великой Матери освятил её брак с Джем Филмором.
Ах, да, про шляпку-то я забыла! Неудачный в тот год выдался Бельтайн, лило как из ведра и вечер накануне, и всю ночь. Наутро вроде слегка развиднелось, матушка моя нарядила меня в праздничное розовое платье, и отправились мы в храм святой Бригиты. По дороге, как водится, зашла она за сестрой. Тётушка Уинифред сказала:
– Подожди, Маргарет, минутку! – и в доме скрылась.
И правда, не больше минуты прошло, выходит она в соломенной шляпке, такой красоты, что у меня рот сам собой открылся. Поля широкие, соломка золотистая так и блестит, а вокруг тульи алая лента и цветы – маки, синие фиалки, ромашки и веточка дрока.
Матушка губы поджала:
– Что-то не по погоде ты оделась, Уинифред.
А та только бровью повела:
– Я всегда надеваю соломенную шляпку в Бельтайн.
– Мистрис Филмор, – новая горничная была полна энтузиазма. – Я закончила с уборкой. Может быть, надо что-то ещё сделать?
Хозяйка взглянула на неё:
– Ты вычистила камин?
– Да, мадам.
– И протёрла книги в кабинете?
– Да, мадам!
– И под кроватью нет пыли?
– Ну что вы, мадам!
– Хорошо… Тогда я попрошу тебя только привести в порядок мою соломенную шляпку. Подожди-ка здесь.