Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?
Басё
– Анна Сергеевна, вы как?
– Ничего.
Анна Сергеевна, врач выездной бригады Скорой помощи привычно устроилась в кабине «Газели», пристегнулась, откинулась на спинку и прикрыла глаза. Хлопок двери заставил поморщиться – начинала болеть голова, и любой звук казался слишком громким.
– Все явились? – водитель заглянул в окошечко между кабиной и салоном, убедился, что фельдшер на месте и повернул в замке зажигания ключ. Белая с красным крестом машина медленно выехала из гаража.
Вечер стал продолжением дня. Вызовы разнообразием не отличались: гипертонические кризы, головная боль, температура. Ближе к ночи добавились любители протрезветь на свежем воздухе – добросердечные прохожие набирали ноль три, беспокоясь о прикорнувших в кустах нетрезвых согражданах.
Одних госпитализировали, другим оказывали помощь сразу. На станцию не возвращались, после каждого вызова Анна Сергеевна отзванивалась по рации и получала следующий. Бригада уже давно перевыполнила норму, но кого это волновало!
Фельдшер поставила металлическую укладку в специальное гнездо и высунулась в окошко:
– Анна Сергеевна! Надо вернуться, ящик заполнить.
– Ну, значит, возвращаемся.
Гараж пустовал, как всегда в это время. Люди возвращались с работы, и наступала пора недомоганий. Петр, водитель, покачал головой:
– Не успею термос залить.
– Успеешь. Я пока бумажки заполню.
Фельдшер потащила тяжелый ящик к окошку выдачи лекарств, а Анна Сергеевна пошла к регистратуре. Ей предстояло заполнить листы вызовов, которых набралась немаленькая кипа.
– Вы как? – фельдшер-регистратор кинула взгляд на подошедшего врача и снова застучала по клавиатуре. – Бледная все еще.
– Ничего, держусь. Сегодня последняя смена.
– Может, вызов оформить? Хоть отдохнете часок.
– Не надо. Машенька, постой! Дай, пожалуйста, градусник.
Фельдшер, тащившая укладку в машину, повернулась к регистратуре.
– Совсем плохо?
– Нормально. Угораздило же летом простыть. Хоть на больничный иди, перед отпуском-то. – Анна Сергеевна вернула градусник фельдшеру. – Сделаешь тройчатку?
– А может – домой?
– Я и так до двенадцати.
Укола хватило на несколько вызовов. Потом Анна Сергеевна сдала смену. Переоделась и собралась выходить.
– Подождите, может, сейчас вызов будет в вашу сторону! – ночью работы не стало меньше, разве что машины возвращались после каждого выезда, люди надеялись перехватить хоть пару часов сна.
– Нет, я пройтись хочу. Тут всего-то квартал. Да и не поздно еще, народу много на улице.
Но она переоценила свои силы. Прошла парк, пересекла двор. А у крыльца родного подъезда резко закружилась голова. В глазах потемнело, и Анна потеряла сознание.
Белый потолок, заклеенный обоями. Уголок справа отклеился, и с завитка свисала тонкая полоска паутины. Анна не убирала её – паучок был единственным существом, которому она позволила разделить с ней жилье.
Сегодня правило одиночества оказалось грубо нарушено. На кухне слышались шаги, кто-то старался не греметь посудой, но получалось плохо.
Анна лежала в собственной кровати и лихорадочно соображала, что же произошло. Потом, решившись выяснить все сразу, откинула теплое одеяло, которое почему-то укутывало её вместо легкого пледа, и попыталась встать. В глазах потемнело.