Камера допросов Главного Управления была для Клеменса вторым домом. Ничего не изменилось с тех пор, как он вышиб здесь зубы одному несговорчивому типу почти тридцать лет назад. Даже застоялый запах пота и сигаретного дыма остался тем же, словно сами стены пропитались им, недавно в здании поставили новую вентиляцию, но и ей не под силу было вытянуть отсюда эту вонь. Впрочем, Клеменс был этому только рад – иногда перемены до добра не доводят.
Одна из таких «перемен» сейчас сидела перед ним на старом стуле из нержавейки, ножки которого были намертво привинчены к полу. Клеменс окинул искусственного взглядом: взлохмаченная копна каштановых волос, голубые глаза сосредоточенно смотрят в пол, с разбитых губ на подбородок и ворот серой водолазки стекают капли крови (очередное новшество – раньше из порезов и ран искусственных сочилась белая жижа). Ногти на длинных пальцах были неровно подстрижены – полный органик, чтоб его! Чем больше эти твари напоминали людей, чем больше прав получали, тем больше с ними было возни, а потом дошло и до преступлений…
Клеменс еще раз просмотрел дело – искусственного звали Рэм, год выпуска 2086, семь лет находился на службе у госпожи Лоррен. Та еще шишка, эта Лоррен – ведущий специалист «Элита-синтетикс», вернее была ведущим специалистом. Клеменс тяжело вздохнул, бросил тонкий невесомый компьютер с записями по делу на стол, и стал неспеша прохаживаться по комнате.
– Ну ладно, Рэм. Давай сначала. Сегодня ночью, в 1.35, госпожа Лоррен покинула дом на Леви-авеню и побежала к станции метро «Бэл», пара очевидцев видела, как через несколько минут ты вбежал следом за ней. В 1.52 ее бодикарту считал турникет станции. А через пять минут на пост охраны метрополитена пришло сообщение об аварийной остановке состава: «Падение на линию монорельса. Столкновение. Человек». В моем рассказе есть не точности?
– Нет, – Рэм отрицательно мотнул головой.
– Ты скинул ее на монорельс?
– Нет.
– Так что же произошло?
– Я бы не хотел отвечать на этот вопрос, – проговорил Рэм.
Клеменс вздохнул. Искусственные не могли лгать, по крайне мере пока – ложь была запрещена внутренними системными протоколами, но правозащитники из «Элит-синтетикс» добились, чтобы им позволили уходить от ответа. После этого у полиции прибавилось головной боли. Клеменс двинул Рэму в челюсть – голова органика дернулась, лицо исказила гримаса боли.
Уже четвертое поколение синтетиков обзавелось модулями, передающими спектр ощущений – внутренние и наружные рецепторы отправляли информацию в ядро нейропроцессора. Так искусственные получили представление о том, что такое вкус, запах, тепло прикосновения и… боль.