Читать Амальгама
Моим будущим внукам…
Автор
Сомневаться в Боге – значит верить в него.
Блез Паскаль
От автора
Все персонажи и события являются вымышленными и к реальным людям отношения не имеют – так обычно предваряют свои произведения авторы, боясь какими-то параллелями обидеть кого-нибудь.
Я так сказать не могу. Здесь иначе. Каждый персонаж – это собирательный образ, состоящий из нескольких человек, многих ситуаций. Эти образы – как калейдоскоп: каждый может быть анатомирован на два, три, пять, десять, десятки реально существующих людей. В этом – правда. Поэтому, друзья мои, не ищите себя в чистом виде, не стремитесь узнать кого-нибудь и уж тем более ни на что не обижайтесь. Все заслуживают счастья, любви и понимания.
А «институт» такой и правда существовал. В Москве, в 1996 году. Что с ним сейчас – не знаю.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1. Спор в поезде…
Поезд дернулся, останавливаясь. Неосторожным этим движением разбудил задремавших было пассажиров. Солнечный луч украдкой пробился сквозь сгустившиеся грозовые тучи и обреченно уперся в давно немытое стекло.
Девушка в красной беретке набекрень совсем по-детски поморщилась от ощущения его прикосновения к щеке и сонным движением потерла ее, нетронутую пока еще временем и мужской щетиной. За ней приятно было наблюдать.
Сидевший напротив полумужчина-полуюноша с отрешенно добрыми глазами, не местный что ли, не с земли этой, с каким-то бессонным удовольствием впитывал в себя реакции соседей по плацкарту на это внезапное вторжение по-мартовски робкого светила.
Он был любопытен и искал. Чего искал? А свободы. Да не был он бомжем. Был вполне социально адекватен. Работал много и мало спал. А поэтому много думал.
Мужик с пивным брюшком, лет пятидесяти, добродушно подмигнул Юре и предложил 100 грамм.
– Да нет, спасибо.
– А чего так? В поезде не выпить – это ж грех, – пробасил мужик голосом, исходившим из горла, много перепившего водки. – Это ж традиция, по-нашенски это, по-славянски.
И обратился к девушке в беретке.
– Накатим по маленькой?
Девушка стыдливо поправила беретку, но не отказалась. А напротив, очень даже бойко подтвердила свое согласие:
– А давайте, чего там, дорога впереди длинная. Сутки еще ехать, а за дружеской беседой время веселее коротать.
– И то правда, – согласно воодушевился мужик с брюшком, радуясь составившейся компании. – Свой человек. А то, может, в ресторан, ребята, я угощаю?
Юра и девушка в беретке от ресторана отказались единодушно.
А мужик все не унимался. Подвыпил и разоткровенничался.
– Я, ребята, ехаю индульгенцию, беспрепятственный пропуск в мир иной покупать. Оно жутковато, конечно, зато народ знающий говорит, что наверняка в пекле париться на нарах, на углях то есть, блин, не будешь.
Водка ударила мужику в голову, крупные капли пота выступили на лбу, испарина покрыла налитые, как сентябрьские яблоки, щеки.
– Я рубаху скину, ничё? Под рубашкой оказалось волосатое тело, разукрашенное тюремным татуажем.
Мужика понесло.
– Грехов на мне, как на валютной проститутке фальшивых брильянтов. Хоть весь остаток жизни перед иконостасом лоб расшибай – все не отмолишь. Да и в западло коленями об пол ерзать – 15 лет на нарах – пожить хоть щас в охотку. А тут – бабки заплатил – и греши остаток жизни, не смущаясь. Меня Парфеном зовут. Мать моя, царство ей небесное, Достоевского уважала, вот именем-судьбой и наградила. Слыхали про писателя такого? Ну да я не в обиде на них. В смысле на мать и писателя. Чему, как говорится, быть…