В молчании стены передо мной —
с твоим портретом – только запах краски —
ни сигарет, ни кофе, ни другой,
какой-нибудь другой! – земной раскраски
дыхания… ни запаха цветов —
какой-нибудь фиалки, орхидеи…
или жасмина – в баночке для снов —
хотелось спать – всегда – в конце недели…
ни запаха бумаги, то есть, книг —
ты так любила книги, как иконы! —
но вдруг – в один – в один прекрасный миг! —
ты выбросила книги все с балкона.
освободившись, как сказала ты,
от выживших из времени подделок…
иконы только и ещё цветы —
вдруг – сохранились – в качестве примера,
наверное… и больше – ничего,
да – табуретка сохранилась тоже —
я помню – как разбила ты окно,
её взяв в руки, чтобы подытожить
и изменить столь неприглядный вид…
Есть лампочка – теперь без абажура
и стены робко прикрывают стыд
наличием в углу макулатуры…
и запахом! – устойчивость чернил
не совладает с масленою краской,
да, и с любой другой… тут – мил не мил —
не аргумент – всё выглядит прекрасно,
пока сидишь и смотришь на портрет! —
вдыхаешь мёртвый аромат квартиры,
понять пытаясь – в чём же был секрет
художника, вписавшего полмира —
на обороте твоего лица…
с той стороны, означенного места —