Читать Русская юла

Шрифт

Интервал

Городки

Памяти уроженца с. Городки Тюльганского района Оренбургской области, Героя России, старшего лейтенанта Александра Александровича Прохоренко, принявшего последний бой в провинции Хомс.

Сколько в России моей Городков,

Давших таких золотых мужиков?!

Светлая память погибшим в бою,

Что за Россию бесстрашно встают!

И не доступны свинцу и огню,

И прожигают сердцами броню.

Тот, кто на помощь позвал ВКС,

Фениксом нынче из пепла воскрес.

Мысленно Хомсом его прохожу,

И неустанно в пример привожу.

И не сломить никому никогда

И Городки наши, и города.

Удар в спину

Как долго Родина молчала!

Молчала долго, как всегда.

Когда и те, кого встречала,

Её взрывали города,

Взрывали шумные вокзалы,

В метро спускались, не спеша.

Тогда им твёрдо: «Нет!», – сказала

России добрая душа.

Она подонков не простила,

В горах искала, и в лесу.

Но вдруг пособники ИГила

Ударили в российский СУ.

Так на войне порой бывает,

Когда пилота занесёт,

Но тут над Сирией сбивает

Его турецкий самолёт.

Сбивает, но не в честной драке,

А в спину бьёт исподтишка,

И сразу же после атаки

Как трус, уходит в облака.

Я раньше в фильмах видел это,

Как бьют фашисты в парашют.

Теперь сошлась вся нечисть света,

И тоже в беззащитных бьют.

Но с каждым вылетом всё старше,

Не задевая мирных крыш,

Мы бьём без жалости за наших,

И бьём в отместку за Париж.

Отложенная командировка

Виктору Узиюку

Я должен был лететь туда,

Не должен был себя жалеть я —

В семидесятые года

Уже прошедшего столетья.

Кружили в небе «Миражи»,

Команды шли не человечьи.

И чью-то радость, чью-то жизнь

Я должен был взвалить на плечи.

Но вот возьми и заболей…

Дублёр мои примерил брюки,

И я, здоровый дуралей,

Потом сходил с ума от скуки.

Была надёжною «Стрела»,

Ракеты уходили с люльки,

Жизнь на кону тогда была,

А не была игра в бирюльки.

Расчёт не прилетел назад,

И мне потом ночами снились

Дублёра добрые глаза,

Которые всегда светились…

А вот и новая война,

Опять сирийцев разделяют.

И лезут в память имена,

Как будто в сердце мне стреляют.

Лечу в Хмеймим, где блокпосты,

Где вновь сегодня наши дети.

Уже в который раз на «ты»

С войной общаюсь на рассвете.

Модуль

В модуле гостиничном комфортно,

Но не удаётся полежать,

И не сделав на прощанье фото,

Мы должны отсюда уезжать.

Вот и позади командировка,

Обнимаю крепко земляка.

Руку жмёт мне на прощанье Вовка

И с тоской глядит на облака.

Напишу когда-нибудь о встрече

И о том, как служит он в полку.

Ветерок, жара, хотя и вечер,

И пора на службу земляку.

Спортплощадка авиабазы

Вячеславу Верлану

Один нарезает круги,

Себя истязая до пота,

Другой, не жалея ноги,

Мешок колошматит. Работа!

Я видел такое не раз

На этой спортивной площадке.

Наверное, это спецназ,

И всё у спецназа в порядке.

Готовятся к худшему здесь

Чтоб, если случится такое,

То сбить с неприятеля спесь

И выйти с победой из боя.

В столовой

Григорию Приступницкому

Едим в палаточной столовой,

О многом предупреждены,

И ощущаем, как сурово

Лицо горячее войны.

Мелькают тельники и берцы,

Фуражки, кепи… колпаки.

Идут поесть, а также сердце

Несут согреться мужики.

Играет радио в палатке,

Доносит новости страна,

И этим утром всё в порядке,

Но не закончилась война.

Апельсины

За блокпостом устроились мальчишки.

Они из всех дичающих садов

Нам принесли, наверное, излишки

Вкуснющих апельсиновых плодов.

Торгуются умело, бесенята,