© Владислав Санников, 2016
Предисловие
Эта повесть написана о времени развала страны и гибели многих поколений, когда святая вера в правду и справедливость была предана, осквернена и раздавлена собственным правительством, которое развалило страну и продало её с потрохами. Это было время, когда текли моря крови советской молодёжи, погибавшей от безвыходности и горя, люди, которые верили и служили своему народу и государству, были уничтожены. Происходил наглый коррумпированный захват правления страны, захват власти и предательство своего народа и своей нации. Погибал народ, захлёбываясь в слезах, погрязнув в нищете и безработице, заводы были разграблены и проданы. Промышленности не стало, сельское хозяйство было разрушено. Вооружение остановлено. Науку заморозили и перенесли в статус проигрышного предприятия, она просто-напросто стала не нужна. Слова честь, совесть, порядочность, стали осмеивать и уничтожать. Страна превратилась в руины, Запад показал превратный, омерзительный вид лживой свободы. Народ опрометчиво кинулся искоренять святые ценности, росла наркомания, проституция, разбой, коррупция, хамство, воровство. Молодёжь того поколения не знала, как найти себе применение и в чём. Страна разделилась на два лагеря – богатых и бедных. Началась необъявленная гражданская война, геноцид, следом за этим началась негласная бактериологическая война, которая уничтожала мозг и кровь человека. Чиновники делили страну по кусочкам и наживались на горе людей, уничтожая народ и страну. Вечная память всем погибшим и уничтоженным системой страны, которую мы называли Родиной.
Конец восьмидесятых, начало девяностых. Дворы, пресловутые но, родные дворы. Всегда заполнены людьми – бабушками, мужчинами пенсионного возраста, молодыми мамами, гуляющими с детьми и, конечно же, молодёжью.
–Здорово,! Давненько не виделись!
–Здорово, Чырыга! Ты когда пришёл с армии?
Он шёл ко мне навстречу, как всегда, в своём адидасовском спортивном костюме ( в то время восьмидесятых годов спортивный костюм фирмы “Адидас” был редкостью и стоил огромных денег, за такой костюм могли проломить голову в тёмном проулке и снять костюм уже с окровавленного трупа). Он, резко вывернув из-за угла дома, как всегда, шёл своей стремительной и быстрой походкой вприпрыжку. Так мог ходить только он, и многие пытались ему подражать, но все знали, что это была походка только одного человека по кличке Чырыга.
(Чырыга. Пропал без вести, предположительно убит.)
– Уже две недели как пришёл. Ты чем занимаешься? – резко спросил он меня.
– Да ничем, – ответил я ему, задумавшись над этим вопросом.
Потом я часто вспоминал, откуда пошла эта цепная фраза: «ты чем занимаешься».
– Совсем ничем? А ты с кем?
– В смысле с кем?
– Ну, на кого ты работаешь? – продолжал спрашивать Чырыга.
– Я? В каком смысле на кого, ни на кого!
Чырыга прищурился, усмехнулся и почесал затылок.
– Приходи в зал завтра, к шести. Придёшь?
– Приду! – ответил я уверенным голосом.
– На! Держи ключ от зала, если придёшь раньше, откроешь, начинай разминку, а я приду ровно в шесть. Только смотри не опоздай.
– Не опоздаю!
– Надеюсь, смотри, у нас всё точно!
Он протянул мне ключ, хлопнул по руке,
– Ну всё, до завтра, – сказал он и ушёл в сторону пятиэтажных домов.