Помещение бара пребывало в приятном, бархатном свете ламп, которые горели вполсилы, придавая месту уютную, комфортную атмосферу. Этому способствовала и спокойная музыка, исходящая из колонок, что висели в углах. Она играла фоном, и своим звучанием позволяла гораздо больше расслабиться посетителям, пришедшим сюда этой глубокой ночью, чтобы уединиться с другом и бокальчиком пива. В дальней части помещения, где был бильярдный стол, то и дело раздавались постукивания друг о друга бильярдных шаров. Кто-то же предпочитал развлекать себя иначе, проводя время за игровыми автоматами, стоящими в ряд ближе к входу.
Бармен, находящийся за стойкой, со скуки переминаясь с ноги на ногу, протирал бокалы, постоянно поглядывал на часы, ожидая, видимо, конца своей смены, которая ещё совсем недавно началась. Все гости находились в зале, а за барной стойкой сидел лишь один посетитель – угрюмый старик, бородатый и коренастый, одетый в потёртые джинсы и кожаную куртку бежевого цвета. Хоть и выглядел он лет на семьдесят, но его телосложение, бойкий взгляд и аура мощной физической силы казались слишком нетипичными для такого возраста. Был ли он мускулистый или просто толстый – непонятно из-за плотной одежды. Иногда он, поднося ко рту бокал, который сжимал здоровенными пальцами, покрытыми грубыми мозолями, большим глотком жадно отпивал часть пива, а затем, замерев, злобно пялился в стену, явно думая о чём-то своём.
Он изредка оглядывался, косясь на посетителей взглядом осуждающим и одновременно заинтересованным, будто выискивая среди них какого-то неприятеля. Но, наблюдая лишь взрослых мужчин, которые не обращали на него никакого внимания, недовольно фыркал, а затем возвращался к своим раздумьям.
Уже около двух часов не появлялось новых посетителей, и каждый, кто находился здесь, привык к неизменной фоновой музыке и к общему спокойствию вокруг. Но вот входная дверь вдруг отворилась, скрипя, нарушив этим противным звуком устоявшуюся атмосферу. Каждый посетитель, и даже бармен, разом устремили свои взгляды на заходящего в бар парня. Он, с накинутым на голову капюшоном, был одет просто, не выделяясь среди других, которые, осмотрев вошедшего, не увидели в нём ничего интересного, а посему быстро вернулись к своим делам. Разве что на лице бармена проскочило тщательно скрываемое недовольство, когда он заметил, как новый гость, направляясь к нему, оставлял позади себя грязные следы.
Посетитель, не вытерев ноги, будто не заметив или же проигнорировав коврик, сразу же направился к стойке, и, подойдя к ней, устало влез на табурет и сложил перед собой руки.
– Слушаю вас, – в полтона нейтрально произнёс бармен, бегло осмотрев своего клиента.
– Стакан виски, – последовал короткий ответ.
Рядом сидящий старик, всё это время погружённый в раздумья, вдруг оживился и глянул на парня, сидящего на противоположном конце стойки. Бородач быстро заморгал, будто только что проснулся. Потом неуклюже, цепляясь пузатым животом о стойку, слез с табурета и, косолапя, направился к новому посетителю.
– Пожалуйста, – сказал бармен, ставя перед парнем гранёный стакан, наполненный наполовину алкоголем.
– Благодарю, – ответил он, одним залпом осушив содержимое. – Повтори, – он слегка брякнул стаканом о стойку.