Читать Любовь анфас

У Веры Павловны было две беды. Первая – быть тезкой героини Чернышевского. При встрече с ней любой образованный человек старался это как-то обозначить, чтобы не подумали, будто он не читал знаменитый роман «Что делать?». Конечно, он не читал. Потому что читать такое решительно невозможно, но так же невозможно сознаться в этом. При этом мало кто задумывался, насколько он неоригинален, говоря Вере Павловне о ее литературном двойнике. Дальше с неизбежностью шла шутка про сон: «Как спали? Коммунизм не снился?» Вера отвечала натренированным голосом, имитирующим радость от просвещенности книгочея. «Надо же, как здорово пошутил!» – старалось изобразить ее лицо. Впрочем, получалось не очень искренне. Но Вера давно заметила, что если людям говорить приятное, то они заглатывают это без особой критичности. Вот если их начать ругать, то сразу укажут на несуразность претензий – «на себя посмотри», «а у самой-то» – и приведут прочие веские доводы, лишающие претензии обоснованности. Вера понимала это и на рожон не лезла – умилялась шуткам по мотивам романа Чернышевского регулярно, терпеливо и бодро. И людям приятно, и ей не трудно. Сначала со скрипом шло, а потом, с годами, как-то легче стало, на автомате.

На рожон Вере было лезть не с руки. Потому что вторым печальным обстоятельством ее жизни был вечный любовный голод. В маленьком городке, где она жила, плотность Вериных романов сделала ее героиней бытового фольклора. Как и положено героиням, у нее было свое имя – Влюбленная Ворона. Почему? Есть такой мультфильм, в котором ворона по очереди влюбляется во всех обитателей леса и, закатив глаза, смешно вздыхает: «Какой заяц! Прелесть, а не заяц!» Вера этот мультфильм не знала, ей подруга Лариса рассказывала.

Забавно было то, что люди, не заглядывавшие в Чернышевского, смотрели мультфильмы. В отличие от них, Вера роман читала. Она вообще много читала. Практически все свободное от любовных терзаний время. А вот мультики не смотрела – не с кем. Детей у Веры не было. Это книгу можно и нужно читать в одиночестве, особенно «Что делать?», а мультики правильно смотреть, обнявшись с ребенком, чтобы одним глазом на экран, а другим на него – как он смеется, как хмурится. Вера так ясно представляла себе эту картинку, что не могла разрушить ее просмотром мультфильма в одиночку. Даже про Влюбленную Ворону, ее прототипа.

Вера не обижалась. Кому плохо от той вороны? Зайцу? Волку? Она так и жила, постоянно подыскивая себе объект для любовных историй. Дальше все повторялось достаточно единообразно – в три притопа: сначала влюблялась, потом ее осаживали, в финале – страдания героини. Истории эти были скоротечны и мимолетны. Как карусель, на которую подсаживались все новые и новые персонажи. И только Вера не сходила с нее годами, от чего устала и приобрела тошноту как постоянное фоновое состояние. Она ждала принца. От него не требовалось, чтобы он повел ее во дворец, сыграл пир на весь мир и жил бы с ней долго и счастливо. Вера желала совсем другого. Принц должен был прекратить это движение по кругу, поддержать на земле, пока тошнота не уймется, дать опереться на него, пока голова кружится. Словом, нужно было плечо. Но места на карусели занимали очередные любители приключений. Они хотели прокатиться с ветерком, и останавливать карусель им не было резона. А накатавшись, соскакивали на полном ходу и шли домой, к женам, чтобы отдышаться и войти в нормальный жизненный ритм. Подруга Веры, вытирая ей слезы, так и определяла ситуацию: «Что? Опять соскочил?»