– Тебе пора отправляться в Кейптаун, – мечтательно мурлычет таинственная Амфорная Кошка. – Там тебя ждут ответы на все вопросы.
Плавная, пружинистая, она сидит напротив меня в дешевом уличном кафе, куда я зашла, чтобы спрятаться от надоевшего дождя.
– Кейптаун… Кейптаун… Кажется, я слышала это название… Он в Восточном полушарии?
В ответ раздается тихий рокочущий звук, и я понимаю, что Кошка смеется сквозь усы. А повеселившись, говорит поучительно:
– Этого города нет ни на одной из карт. Он нигде – посреди бесконечности.
– Но я готова поклясться…
– Люди многое воображают, особенно когда дело доходит до клятв. Кейптаун невозможно найти случайно, свернув с дороги. А если думаешь, что слышала о нем, значит, он привиделся тебе во сне. В Кейп не летают самолеты, его попросту нет в этом мире… Но ты можешь попасть туда, если очень захочешь.
– Значит, это твой дом? – между делом спрашиваю я, стараясь поддержать беседу. Очевидно, что грациозная Амфорная Кошка совершенно спятила, если рассказывает мне о подобных вещах. Но смотреть на нее так приятно; моя собеседница напоминает античную вазу: удивительно длинная шея, короткая шерсть будто присыпана тертым какао, а тонкие лапы, кажется, созданы, чтобы ступать по облакам. Вглядываться в охристые глаза намного лучше, чем пить гадость, которую в этом заведении подают вместо кофе.
– Я живу где угодно, как и все кошки, – снисходительно отвечает на мой вопрос Абиссинка, – то тут, то там. Но Кейптаун – место, куда мне нравится возвращаться.
– Расскажи о нем…
– О-о… – Ее большие бархатные уши вздрагивают от удовольствия. – Это волшебный город, в котором возможно все. Дома там не бывают серыми, а только цветными; у каждого своя душа. Даже в бедных кварталах хлипкие хибарки выкрашены в алое и лазурь.
По утрам ветер с океана приносит на улицы свежую чистую прохладу, и над каждым домом поднимается ароматный сизый дымок: это растапливают маленькие домашние очаги, чтобы сварить чашку-другую утреннего кофе. Кофе там пьют все от мала до велика с утра до вечера – готовят на раскаленном песке и в блестящих, словно драгоценности халифа, медных турках, заваривают в глиняных, обожженных на огне горшочках и в жестяных кружках прямо под открытым небом…
Улицы там пахнут корицей, а воздух наполнен божественной музыкой. Ведь у местных принято цеплять у входной двери бамбуковые палочки, серебряные колокольчики и хрустальные украшения, чтобы они звенели всякий раз, как благословенный ветер прилетит с побережья.
А в разгар дня в Кейптауне становится по-настоящему жарко, так что жителям приходится надолго прятаться в хрупких, словно яичная скорлупа, деревянных хижинах под ветхими парусиновыми навесами. Но все равно, их кожа круглый год остается шоколадно-коричневой. Это следы солнца, которые невозможно смыть.
А по ночам обычно приходит дождь. Не ураган или ливень, а тихий спокойный перезвон капель по крышам. В жемчужном рассвете глухо стучит он по дощатому настилу набережной, смывает кофейную пыль с немощеных дорог, понемногу остужает раскаленную за день землю и покорно возвращается в океан…
– Похоже, это рай на земле, – отставляя прочь остывший кофе, вздыхаю я.
– Рая для всех не существует, – мудро изрекает Амфорная Кошка, – но из этого места ты не захочешь возвращаться никогда…