Сумрак вздохнул недлинно, штору потискал тайно.
Утро. Соседская псина брешет о тривиальном;
Взбита пионов пена, росы играют в жмурки;
Дом притворился шатеном, пудренным штукатуркой;
В нежной тени шезлонга ёжится дряхлый Гейне;
Хвастает одежонкой торс надувного бассейна;
Вылезли из пелёнок дети мамаши-вишни.
"Преобладает зелёный", – пишет в блокнот Всевышний.
Развинчен пластик посуставно, и елка отдана тылам. Сфасован новогодний хлам. Где ангел, купленный недавно?
Начну за шторами искать. Сердито двигать меблировку. Найду – а он нахмурит бровку, рванется глупо удирать.
Он будет маленький, с ладонь, и трепыхливый, словно сердце; он будет верещать, вертеться, на ощупь нежен, как вигонь.
Насыпать ломкого безе в детальку куклиных сервизов. И ангел, алчностью пронизан, набьет за щеки весь резерв.
Потом запросит молока – и непременно чтоб грудного. Я откажу, хоть мне не ново. Задам кудряшкам трепака.
Он на сухарницу вспорхнет, вздохнет и взглянет серебристо. Я повелю сказать про пристань, судьбу да жизнь – наперечет.
Он станет долго говорить – а я кивать по-бабьи стану, и мучать вырез майки драной, и удивляться, и хамить.
Он станет долго говорить – а я издергаюсь душою, грядущее тревожно строя – прошедшее устав таить.
Он станет долго говорить – а я немного поумнею. Я стану норовом слабее, не разучаясь гнезда вить.
Он станет долго говорить. А я всплакну – слегка, не стыдно; слеза, спускаясь нитевидно, умерит ангельскую прыть.
Он пожалеет. Подлетит, нашепчет в ухо утешений, подскажет жернова решений, укажет пальцем на зенит.
А я решу: пожалуй, хватит. И форточку раскрою вдрызг. Впущу капельных первых брызг. И ангел поплохеет статью.
Он предвесенья заглотнет. Сомлеет, словно с хлороформа. Заснет униженно, покорно, привыкший к снам длиною в год.
Я вытру стол, побью посуду. Сгружу безвольного паскуду в коробку – крыльев не измять. Он будет в неге пожимать облатки слабою рукою. Его неласково прикрою. Замечу: вечер стар и квел.
Через секунду позабуду о том, что ангел мне наплел.
Исчёркал ярким огражденья
…А в городе апрель – для треволнений
Трещит грачом действительности скальд.
Пломбиры лижет, развалясь от лени,
По урнам и киоскам, свет весенний.
…Апрель исчёркал ярким огражденья,
Заляпал краской суетный асфальт.
Деревья неодеты: сочлененья
Ветвей плетут тенеты для красы;
Горластый грач невзрачен опереньем,
Пломбир плывет от солнечных явлений.
…Апрель исчёркал ярким огражденья -
Химозные миазмы бьют в носы.
Тревожат прель зародыши растений,
А сырость льнет к периметрам дворов;
Мужчины льнут к шальным обманам зрений -
К коленям женщин льнут слова и тени.
…Апрель исчёркал ярким огражденья.
Истратил краски
целое ведро.
Истратил – пусть. И, словно мир, старо,
Порожнее жестяное ведро.