Читать По ту сторону разбитого зеркала

Когда я смотрю на себя в зеркало, то с изумлением думаю: "Неужели этот тип с большими залысинами, морщинистым лбом и глазами цвета поржавевшей стали, способен извлекать, неведомо откуда, такие неожиданные озарения из мыслей и воспоминаний, от которых мурашки пробегает по всему телу?" И кто он, этот мой молчаливый собеседник, который часами сидит напротив и пристально и полунасмешливо взирает на меня?

Порой мне становится не по себе от сознания того, что я – это не я, а тот, живущий по ту сторону зеркальной поверхности тип, не очень приятной наружности, с мешками под глазами, но все же имеющий определенный, ярко выраженный образ, и его ни с кем невозможно спутать. Даже когда я иду по улице среди множества прохожих, он всегда преследует меня, неотступно находясь рядом со мной, отражается в витринах магазинов и окнах проезжающих машин, дышит мне в затылок. Я наблюдаю за ним и иногда его боюсь. Боюсь его насмешливого, проницательного взора, когда он смотрит на меня так, как будто читает мои мысли.

Наверное, от этого страха я начал последнее время так много пить. Сейчас я пью тихо и уединенно, заперевшись ото всех в своей одинокой берлоге, последнем прибежище холостяка, искоса бросая взгляд на него и не в силах оторвать глаз. И чем больше я на него смотрю, тем глубже погружаюсь в трясину моего горя и отчаяния. Но так было не всегда. Раньше я ставил бутылку напротив зеркала и наливал стакан себе и ему. Прежде чем прикоснуться к стакану, мы подолгу испытывающе смотрели друг другу в глаза. Затем я подносил стакан к носу и вдыхал резко сладковатый запах водки, чтобы почувствовать порог, который отделял меня от другого мира, где все было так просто и гладко. О, где эти восторженные моменты истины, когда я пребывал в гармонии и полном согласии с собой и с ним?! Я всегда пил только водку, потому что только эта проспиртованная и про дистиллированная жидкость дает тот эффект и приводит меня в то возбужденное состояние, при котором весь мир как бы становится с ног на голову и меня посещают разные неожиданные озарения. Как сейчас чувствую эти приятные мгновения. Легкая дрожь пробегает по всему моему телу. Я смотрю на своего собеседника. Он повторяет мои движения, и его губы расплываются в ехидной улыбке. Затем я опрокидываю стакан себе в рот и смыкаю веки. Я жду той минуты, когда перед моим взором все начинает плыть. И в эту самую минуту я попадаю в иной мир.

Я смотрю на своего двойника и вижу, как сверкает в краешках его глаз насмешка. Затем он заговорщицки подмигивает мне и говорит:

– Ну, как? Ты опять решил тряхнуть стариной? Ты все еще не оставил надежды стать суперменом?

Я пожимаю плечами. Мы долгое время знаем друг друга и многое понимаем с полуслова. Нам не нужны длинные речи. В такие часы я полностью меняюсь. Из медлительного и неловкого я превращаюсь в человека действия. Моя прирожденная стеснительность мгновенно исчезает, и я испытываю прилив такой свободы, что, кажется, стоит мне оттолкнуться от пола и подпрыгнуть, как я взлечу ввысь и смогу летать подобно птице. Мои движения становятся легкими и стремительными, мое время ускоряет бег.

Тогда мне еще не был страшен мой двойник. И я почти сливался с ним, обретая свое истинное "я". И мы вместе представляли собой единое целое – дружную компанию. Я накидывал на плечи плащ и, обнявшись с ним, как с близким приятелем, отправлялся поразвлечься на бульвар, на набережную.Так случилось, господин следователь, и в тот злосчастный день, положивший начало всей этой печальной истории. Если бы я знал, что произойдет со мной и чем это все кончится, то ни за что на свете не высунул бы своего носа на улицу. Но все же как бы там ни было, тот день был самым счастливым в моей жизни. И эта страшная трагедия, происшедшая позднее, явилась следствием того, что я нарушил одну заповедь, существовавшую между нами, мной и двойником, и дал волю своим эмоциям.