– Дальше так не может продолжаться, – грозно сказала Инна Павловна и стукнула указкой по классному журналу. Указка щёлкнула, словно хлыст дрессировщика. – Казаков, встань, когда о тебе говорят! Я обращаюсь к нашему классному активу: до каких пор мы будем позволять Казакову срывать уроки?!
– Он больше не будет, – сказал с задней парты Владик Сазонов.
– Сазонова не спрашивают, – отрезала Инна Павловна.
Ещё несколько голосов заикнулись, что Генка больше не будет. Но оказалось, что их тоже не спрашивают.
Тогда подняла руку староста класса Зинка Лапшина:
– Надо, Инна Павловна, написать записку его родителям, – противным тонким голосом сказала Зинка. – Пусть они придут в школу.
– А чё я сделал? – печально спросил Генка и показал под партой Зинке кулак.
Инна Павловна подумала и сказала, что родители и так скоро придут, потому что будет родительское собрание.
– Есть ещё предложения?
– Есть, – сказала Зинка. – Тогда, Инна Павловна, надо его поставить в какой-нибудь младший класс. Только не в третий, а лучше в первый, потому что в третьем он уже стоял. Пусть он поучится сидеть у самых маленьких.
Инна Павловна одобрительно закивала:
– Совершенно верно, Лапшина. И пусть первоклассники посмотрят, какие недисциплинированные ученики бывают в четвёртом классе.
– Теперь Зинке спокойно не жить, – донеслось из угла, где сидел Генкин друг Юрик Пчёлкин. Но даже эти слова не обрадовали Генку.
Его судьба была решена.
К третьеклассникам Генку водили на исправление не раз, но он их не боялся. Это были свои ребята, и Генку они знали. А с первоклассниками разве кашу сваришь? Будут хихикать и разглядывать тебя, как заморского страуса, а ты стой будто столб и глазами хлопай. Тошно. Ну ладно, Зинка!.. А пока всё равно тошно…
Дверь за Генкиной спиной закрылась мягко, но плотно и решительно.
– Ну и стой здесь, – вздохнула учительница первоклассников. Да стой спокойно… Горе мне с вами. – У неё был усталый голос и мелкие морщинки вокруг глаз.
Генка начал стоять. А что ему оставалось делать? Он стоял у самого порога и смотрел на продолговатый сучок на краю половицы. И думал, что вот когда-то было высокое дерево и оно росло и цвело, и была у дерева ветка с листьями, а потом дерево срубили, распилили на доски, а от ветки остался только маленький сучочек.