Берег зарос пыльной правой. Сухие высокие цветы поднимались из травы и колюче щекотали ноги. Алька, сбивая белые венчики цветов концом деревянного меча, шагал к набережной. Внизу, под обрывом, выгнувшись плавной дугой, отдыхала от дневного зноя река. Ни один катерок не беспокоил ее неподвижности, только едва заметный ветер иногда касался воды, рассыпая на лету блики красноватого солнца.
Солнце склонялось к невысоким мачтам столпившихся у пристани барж. Оно выкрасило в розовый цвет облака, зажгло красные огни в стеклах на левом, низком берегу и заодно покрыло бронзовым налетом и без того загорелого Альку.
Там, где сплошная полоса кустов акации, отделявшая улицу от берега, подходила к самой кромке обрыва, Альку ждала опасность. Из кустов выскочил длинный мальчишка и загородил дорогу. У мальчишки был квадратный щит из фанеры – такой громадный, что из-за него виднелась только рыжеволосая голова, исцарапанные ноги и правая рука с деревянным мечом.
Перед Алькой стоял сам Мишка Кобзарь, предводитель враждебной армии Крутого переулка.
Силы были слишком неравными, и Алька повернулся. чтобы удрать. Но тут он увидел еще два щита – над ними торчали совершенно одинаковые головы братьев Коркиных. Засада…
– Сдавайся, – хрипло сказал Мишка.
Надежды на победу не было никакой.
По железным законам игры тот, кто получал пять ударов, считался убитым. «Убитые» не имели права участвовать в войне три дня. А пленных «отпускали» на следующий день. Но сдаться – значит, отдать оружие…
Алька поддернул трусики и бросился в атаку.
Его натиск был таким яростным, что от вражеских щитов полетели щепки. Но тут же щиты с намалеванными крылатыми тиграми сомкнулись полукругом и оттеснили Альку на край обрыва. Почти немедленно его коснулись три меча. Даже спорить нельзя было: царапины на груди явное доказательство.
Очень обидно выбывать из игры, когда на завтра назначено генеральное сражение между двумя армиями. Сдаться? Ни за что!
Отмахиваясь от наседавших неприятелей, Алька взглянул назад. Крутой склон был покрыт зарослями бурьяна и крапивы. Прыгать не хотелось, но тут деревянный клинок четвертый раз уперся ему в грудь, и Алька решился…
«Здесь-то вы меня не поймаете», – думал он, выбираясь из жгучих зарослей. Но противник и не стал его преследовать. Не посмев прыгать вслед за Алькой, враги отсалютовали ему мечами и удалились не солоно хлебавши.
Через минуту мальчуган добрался до тропинки, зигзагами сбегающей к реке, и спустился на песчаную полосу между водой и береговым откосом. Он прошел еще несколько шагов и увидел двух своих друзей. Они занимались совершенно непонятным делом: расчищали от бурьяна землю вблизи маленького родника, от которого к реке стекал чистый, холодный как лед ручеек.
– С бурьяном воюете, – укоризненно произнес Алька. – А меня сейчас Мишка Кобзарь с Коркиными всего изрешетили. Вот! – он выпятил грудь, украшенную царапинами. – Давайте в погоню за ними, а?
– Ну тебя с погонями, – отмахнулся Юрка, а Стасик ухватил громадный куст бурьяна и скомандовал Альке:
– Помогай!
– Зачем… Да что вы тут роетесь?! – рассердился тот.
– Роемся… потому что надо… Здесь тайна какая-то зарыта, – проговорил Стасик, вырывая бурьян с корнем.
Тайна? Алька потребовал немедленных объяснений. Как и его два друга, он любил тайны даже больше, чем военные игры…