В очень старом древнем царстве,
Но не в нашем государстве,
Память прячет точность дат,
На часах стоял солдат.
Там у башни на посту
Глядя, в ночи темноту.
У закрытых у дверей,
От людей ли, от зверей
Охранял он башни вход,
И подъезд к ней, и подход.
На дверях висит печать.
За нее и отвечать.
Ровно в полночь голос слышит.
Но не рядом, где-то выше.
Присмотрелся он немножко —
Зарешечено окошко.
Повернул к нему он живо,
И услышал: – Эй, служивый!
Закричишь, коль припечет —
Из окна ответил черт.
– Тридцать лет не вижу неба,
Тридцать лет сижу без хлеба.
– Только как попал сюда —
Под запретом и вода.
А солдат: – Чего те надо?
– Отпусти – тебе в награду,
Испытаешь как нужду —
Позови – и я приду.
За свои слова отвечу —
Ты пойди солдат навстречу.
Что ж, солдат ему поверил,
Разломал замок и двери,
Сбил секретную печать.
Все равно ведь отвечать.
Черт тотчас же из дверей
Сгинул молнии быстрей.
– Да, наделал я дела,
Раньше служба хоть была.
А теперь – военный суд.
Так чего стою я тут.
А потом под арест сесть,
Убегу, коль время есть.
Ранец сбросить поспешил,
Сделав так, как сам решил.
День идет, другой и третий,
Никого в пути не встретил.
Голод стал его томить —
Нет поесть и нет попить.
На себя уже серчал,
Сам с собою шел ворчал.
– Как же глупо я прожил.
Десять лет царю служил,
И в жару служил и в холод.
Не был сыт, но и не голод.
Там я с барского плеча
Даже хлеба получал.
Захотелось что иное —
Это черт всему виною.
Только он о нем подумал,
Ветерок как будто дунул.
– Вот он я! Солдат, встречай.
Отчего твоя печаль.
– Третий день уже иду.